- Ой, Си, не надо...

Я делаю глоток колы.

- Сет, ничего со мной не случится. Давай каждый из нас будет заботиться о себе самом.

- Ты заботишься обо всех, но не о себе. Можешь клясться своей задницей, что это не так, но я все равно буду звонить тебе во время этого дерьмового тура.

Я кладу ладони на покрытие стола так, чтобы не суметь дотянуться и не дернуть его за горловину футболки. Он меня так раздражает.

- Конечно, я забочусь о тебе и бабуле. Ей будет восемьдесят в ноябре. А ты... тебе едва двадцать. Моя работа - следить, чтобы ты не разрушил свою жизнь.

- Не начинай это... - говорит он, но уголком глаза я замечаю возвращающуюся бабулю.

- Ты можешь не испортить хотя бы остаток сегодняшнего вечера? - молю я шепотом. - По крайней мере ради нее?

По его выражению лица кажется, что брат сомневается, словно он хочет провести остаток вечера, рассказывая мне, как тупо ехать с Лукасом в тур, но за мгновение до того, как бабушка садится на место, чешет свои светлые волосы и пожимает плечами.

- Как бы то ни было, Сиенна, я тоже люблю тебя.

Так что во время пересадки в Фениксе я пишу Сету, чтобы он проверил мою машину (поскольку у него есть запасной ключ) и выслал мне обувь, как только я узнаю и сообщу ему мой обратный адрес.

Пока жду его ответ, получаю уведомление Facebook. Это новое сообщение от Тори, моей самой близкой подруги и бывшей соседки, с которой я жила в Лос-Анджелесе.

Виктория Абрамс: Подожди, я только что проснулась и прочла, что твоя задница будет здесь сегодня вечером и завтра тоже? Я визжу от радости, но стоит признаться, немного волнуюсь. Что происходит? Ты вернулась работать в Эхо Фоллс, не так ли?

Пока не спалось прошлой ночью, я связалась с Тори, написав, что буду в городе следующие двое суток, так как тур YTS официально стартует завтра ночью. Я не упоминала Лукаса или свое согласие отправиться в тур с его группой, но было бы совсем некрасиво приехать в Лос-Анджелес и не повидать ее.

Я делаю глоток теплого карамельного макиато и пишу ей ответное сообщение.

Сиенна Дженсен: Все хорошо, обещаю. Я буду в городе, чтобы увидеться с Лукасом.

Так же как всегда бывает с Кайли, когда мы обмениваемся сообщениями, Тори требуется вечность, чтобы ответить. Когда приходит сообщение, оно содержит всего одно предложение, и я знаю, что Тори писала и переписывала его несколько раз.

Виктория Абрамс: Это связано с той песней "Десять дней", что постоянно крутят по радио?

Я кривлю губы на одну сторону. Конечно, Тори уже слышала эту песню - ее ежедневные поездки на работу - отстой, так что она бесконечно слушает музыку, чтобы убить время за рулем. Прежде чем могу ответить на ее вопрос, звонит мой телефон.

- Доброе утро, Виктория, - отвечаю я.

Она шумно выдыхает.

- Итак, песня о тебе?

- Ага.

Женщина, сидящая рядом со мной, фыркает и отворачивается, прежде чем закрыть свое лицо пурпурно-золотым платком. Я бросаю на нее раздраженный взгляд, даже несмотря на то, что скорее всего, она не видит этого.

- Подожди секунду, Тори, - хватая сумочку, ручную кладь и свой кофе, я плетусь к воротам с меньшим количеством народа. Как только нахожу уединенное место, то бросаю свои вещи на кресло и прикладываю телефон к уху. - Ты еще здесь?

- Ты ни за что от меня сейчас не избавишься, - она все еще зевает, и когда я отодвигаю телефон от уха и смотрю на время, то понимаю почему. В Лос-Анджелесе сейчас только 8:05 утра, а это значит, Тори собирается на работу. У нее осталось меньше часа, чтобы добраться до своего кабинета. - Ладно... ты с Лукасом Вульфом?

Это грубо и в точку, так что я почти могу слышать то, что она не сказала, но подумала: Ты вернулась к Лукасу после того, как он обращался с тобой пять месяцев назад?

Сгибаясь пополам, упираюсь предплечьями в колени и смотрю в пол, на круглые носки своих желтых балеток.