По мере приближения к мысу меня вновь охватывает тревога за Абди, которого мы оставили в одиночестве. Наконец я с радостью замечаю дрожащий свет фонаря, и вскоре пирога доставляет целого и невредимого часового на борт. Весь день он спокойно удил рыбу, не забывая при этом наблюдать за морем, но не увидел ничего примечательного.

XVI

Ночной десант

Ни одна ночь не казалась мне такой короткой. Сколько нужно успеть до рассвета! К счастью, дует северо-восточный ветер, и мы можем добраться до западной части Суэцкой бухты, где я рассчитываю оставить «Альтаир». Море в этом месте усеяно рифами, и суда не отваживаются туда заходить. Однако во время прилива рифы покрываются двухметровым слоем воды, и мой парусник может миновать их без особого риска благодаря своей малой осадке.

Ветер быстро крепчает, и мы запускаем двигатель. Пасмурное небо делает ночную тьму непроглядной, и определить наше точное местонахождение невозможно. Небольшие волны уже начинают захлестывать палубу.

По левому борту возвышается отвесная известняковая стена Атакайских гор, и непроницаемый мрак окутывает их подножие. Утром горы предстанут в розовой дымке и покажутся волшебным миражем, а вся бухта засветится, как жемчужина. Но сейчас кругом темным-темно, и чувствуешь себя, как в глухом колодце.

С противоположного берега нас ослепляют огни Порт-Тауфика и дамбы, соединяющей его со старым Суэцем, не позволяя определить расстояние до конца бухты. Мы идем по лоту, и наконец я решаюсь отдать якорь.

Я сажусь в пирогу, сняв с себя почти всю одежду, чтобы уберечь ее от брызг, и вооружаюсь черпаком. По краям лодки размещаются наши лучшие гребцы Абди и Мола. Мы уходим в ночь, и ветер тотчас же набрасывается на нас со всей силой. Коварная волна налетает сбоку, и лодка вмиг наполняется водой. Мола чудом успевает подхватить узелок с моими вещами. Абди прыгает за борт и резко толкает лодку вперед, а затем притягивает ее к себе, и таким образом часть воды вытекает.

Мы переносим вещи на корму, чтобы освободить нос лодки, и я без устали вычерпываю воду, в то время как матросы налегают на весла. В течение получаса мы боремся со стихией, но берега по-прежнему не видно. Я стучу зубами от холода, а ноги наливаются свинцом из-за неудобного положения. Постепенно волны утихают, и Абди, время от времени измеряющий глубину веслом, нащупывает дно; вскоре пирога упирается в песок.

Я оставляю своих спутников в лодке, наказав им не сходить с места, и направляюсь к берегу. Я шлепаю по воде, увязая в тине и зыбучем песке, и наконец выбираюсь на твердую почву. В нос ударяет запах нечистот, я наступаю на осколки стекла и спотыкаюсь о консервную банку. Я попал на городскую свалку! Свет фонарей говорит о близости дороги. Я натягиваю на себя мокрую одежду и выхожу на безлюдную насыпь. Мой вид потерпевшего кораблекрушение мог бы распугать прохожих, но, к счастью, улицы сейчас совершенно пустынны. Ставро переехал в другой дом. Я был у него на новом месте всего лишь раз и не представляю, удастся ли мне его теперь отыскать.

XVII

Свидание со Ставро

Я сразу же сбиваюсь с дороги и растерянно озираюсь по сторонам. От домов отделяется какая-то тень. Я вижу египтянина в рабочей одежде и окликаю его. Он пугается и собирается убежать, но, услышав имя Ставро, передумывает и подходит ко мне без боязни. Прохожий ведет меня по темным улочкам и останавливается у низкой неприметной двери. Он стучит, и дверь тотчас же приоткрывается. Я узнаю невестку Ставро — женщину в черном платке, зажигавшую когда-то маленькие свечи перед иконой.

На ее голос из кухни выходит Ставро. Богатырь ничуть не изменился и разве что стал еще шире, но я не решаюсь сказать ему об этом, зная, что все толстяки мечтают похудеть. При встрече со мной они всякий раз замечают, что я стал еще стройнее, желая тем самым сделать мне комплимент, и не подозревают, что я завидую их полноте, в которой мне отказала природа.