— Мой дядя д'Анже? — На лице мальчика были написаны нетерпение и в то же время сомнение. — В Глостер? Но… ведь это люди из Глостера…

— Да, я знаю, но он тут ни при чем. Не забивай себе голову раздумьями о распрях, из-за которых он не смог заняться твоими поисками, — ни ты, ни я тут не в силах помочь. Но люди короля Стефана поклялись вернуть тебя дяде невредимым, и можешь в этом не сомневаться. Однако разыскивают троих, а ты ведь здесь один. Где же твоя сестра и ее наставница?

— Я не знаю! — Это был настоящий вопль. Подбородок мальчика задрожал, но вскоре он мужественно овладел собой, — Я оставил сестру Хиларию в Клитоне в безопасности и надеюсь, что она и теперь там пребывает, но что было с ней, когда она обнаружила, что моя сестра… Моя сестра виновна во всем! Она ночью сбежала со своим возлюбленным. Он приехал за ней, и я уверен, что она сама послала за ним. Я бросился вдогонку, но выпал снег…

Кадфаэль вздохнул с облегчением, смешанным с тревогой и удивлением. Вот перед ним один из беглецов, теперь он никуда не денется. Вторая, монахиня, вероятно, находится в безопасности в Клитоне в тревоге за свою подопечную. А третья, даже если и совершила глупость, все-таки, судя по всему, под охраной того, кому она дорога и кто желает ей только добра. У этой истории еще может быть хороший конец. Кадфаэль хотел расспросить мальчика поподробнее, но тут заметил, что сумерки уже начали сгущаться и ободок солнца опустился совсем низко. Поскольку предстояло проехать еще несколько миль, лучше всего было доставить этого мальчика в Бромфилд и позаботиться о том, чтобы он снова один не отправился в путь и опять не потерялся.

— Ну что ж, Ив, давай-ка поедем домой, пока нас не застигла ночь. Садись в седло передо мной — ты такой легкий, что лошади не будет тяжело. Ставь ногу на мою, вот так…

Мальчик ухватился за руку Кадфаэля и, подпрыгнув, удобно устроился в седле. Вначале он был очень напряжен, но потом, расслабившись, тяжело вздохнул.

— Я поблагодарил Турстана и попрощался с ним, — тихо сказал он охрипшим голосом, словно отчитываясь в своем поведении. — Я отдал ему половину того, что оставалось у меня в кошельке, но это не очень много. Он сказал, что ему ничего не нужно и он был рад помочь, а мне больше нечего было дать, но не мог же я уехать без всякого подарка…

— Возможно, придет время и ты в один прекрасный день навестишь его, — попытался утешить мальчугана Кадфаэль, отметив про себя, что тот хорошо воспитан, понимает свое положение и связанные с ним обязательства. Да, монастырское воспитание, которое получил сей знатный отрок, заслуживает всяческого одобрения.

— Мне бы этого хотелось, — сказал Ив, уютно притулившись к плечу брата Кадфаэля. — Я хотел отдать ему свой кинжал, но он сказал, что кинжал пригодится мне самому. Да и что ему делать с такой вещью — он и показать-то ее побоится: еще подумают, что украл.

По-видимому, мальчик на время забыл о своей тревоге за судьбу Эрмины и о монахине Хиларии. Ему ведь, как говорили, всего тринадцать лет. Да, он был явно рад, что кто-то взял на себя заботы о нем.

— Как долго ты пробыл с Турстаном? — спросил Кадфаэль.

— Четыре дня. Турстан сказал, что мне лучше подождать, пока мимо не проедет какой-нибудь надежный человек. Ходят слухи о разбойниках, которые рыщут по лесам и холмам, и, если я отправлюсь в путь один, да еще в такой снег, можно снова заблудиться. Я ведь заблудился и целых два дня бродил по лесу, — сказал Ив, предаваясь тяжелым воспоминаниям.