– Да я на два денечка смотаюсь в родимые края да и вернуся, неужто помрешь без меня?! Королева твоя ни хрена не узнает!

– Она видит и слышит все!

– Шпик проклятый! – Кеша отвернулся.

– Внедрение может начаться в любую минуту, – добавил Хар.

– Чего?!

– Ты сам знаешь! Трогги не умеют жалеть людей. Будет очень плохо для вас.

– Не пугай!

– Ты смелый, я знаю, ты не боишься. Но ты можешь понимать – будет плохо. А сейчас хорошо, И Загида не оставит тебя.

– Чего?! – Кеша чуть не сел на пол. – Загиду твоего прибили, Хар, склеротик ты, а не оборотень, едрит твою королеву!

На поминание королевы в непочтительной форме Хар не среагировал. А насчет Загиды пояснил:

– Он успел свернуться. И он в тебе.

Кеша похлопал себя по бокам, провел ладонью по животу, сунул руки в карманы комбинезона.

– Ну понятное дело, во мне! Я его проглотил ненароком!

– Нет, – самым серьезным образом ответил Хар. – Он у тебя под ключицей, пощупай!

Кеша приложил пальцы к коже в указанном месте и нащупал кругленький плотненький бугорок, перекатывающийся будто солидный жировичок. Но причем тут оборотень Загида!

– Мы не умеем лгать, – еще раз напомнил Хар. – А в левом грудном клапане под комбинезоном, почти под рукой, у тебя лежит свернутый живоход, так ты его называешь.

Кеша нахмурился, наморщился. Он никому не говорил про этот шарик, про этот комочек‑зародыш, что Иван вытащил из Гугова мешка, сослуживший им неплохую службу. Но каков Хар, ничего от него не скроешь! Тяжеленько с таким будет.

– Ладно, я возьму тебя на Землю, – неожиданно сказал Кеша.

– Конечно возьмешь, – без тени сомнения согласился оборотень.

– И не дерзи старшим! – Кеша рассердился. Но тут же поймал себя на мысли, что неизвестно еще, кто из них двоих старше. – Возьму, ежели ты, образина, будешь меня слушаться.

– Буду, – сразу же ответил Хар.

– И ежели ты делом докажешь, что оборотень! – разошелся Кеша.

– Что нужно?

– Понимаешь, на земле навалом всяких инопланетных собратьев наших. Но они все на учете‑пересчете. А ты вроде бы вне закона, как и я. Быть в облике разумного, да еще двуногого существа ты не имеешь никакого права, усек?

– Не имею права, верно, – ничуть не обидевшись, произнес Хар. Он как‑то сильно ссутулился, стал до того несчастным, облезлым, горемычным, будто больной, нищий, брошенный всеми старикашка из Сообщества.

Но Кеша замотал головой.

– Нет‑ет! – пояснил он. – Человеческий облик тебе не годится. Вот пожил бы ты среди людей век‑другой, так научился бы превращаться в них на все сто, а так нет, Хар, это все халтура. Я тебя возьму на Землю своей собакой... – Кеша осекся, ему стало неловко и стыдно за свое предложение, так унизить брата по разуму, хорош он гусь!

– Шарки? – сразу переспросил Хар.

– Понимаешь, пород собак так много, что никто в них никогда не разберется, главное, чтоб на четвереньках, шерсть, хвост, уши, язык чтоб висел... короче, у тебя получится.

Хар принял предложение с достоинством и без сомнений. Он опустился на четвереньки, закрутился, заюлил, завертел задом, затряс головой, словно пародируя бортового ньюфаундленда. Но в такого же красавца превратиться не сумел, а стал облезлым, прямо говоря, поганым, драным, мосластым псом с совершенно несобачьей головой, с плавникастыми лапами, выщипанным жалким хвостом и просвечивающим из‑под редкой шерсти бледно‑желтым впалым брюхом.