После короткого перерыва снова зазвучала музыка, и новая девица затряслась на сцене перед кучкой свежих бананов.

– Поговорим о деле, – вдруг сказала Линда.

Она заказала себе кока-колу. Неподалеку первая танцовщица тяжело опустилась на табурет. Три «бабочки»-телохраннтельницы расположились возле двери. Линда, казалось, оценивала Малко. Притворно непринужденная, она прижалась бедром к его ноге, томно играя кольцами, ее толстые губы изображали подобие улыбки. Она стала заигрывать с ним.

Но когда Линда подмигивала, то в глазах ее отражались только доллары. Она была похожа на копилку. Он спрашивал себя, есть ли у нее сексуальная жизнь или ей было достаточно командовать своими «бабочками», травести и исполнительницами порнографических шоу.

Чтобы не было никакой двусмысленности, он наклонился к ней.

– Фил Скотт сказал мне, что вы могли бы свести меня с Тонгом Лимом. Это правда?

Ее глаза снова обрели безжизненную холодность, как у насекомого.

– Почему вы хотите увидеться с Тонгом Лимом? Если мы будем вести с вами дело, то должны знать. Господин Лим – человек уважаемый и влиятельный. Вы иностранец. Я никогда вас тут не видела. И вам грозит опасность. Большая опасность.

Углы ее толстых губ вдруг опустились.

Малко спросил:

– Вы так думаете после сегодняшнего нападения?

Несколько мгновений Линда смотрела профессиональным взглядом на сцену. Потом промолвила:

– Они напали на вас не случайно. Я знаю людей из этой банды. Они никогда не трогают иностранцев. Полиция этого не допустит. Они покровительствуют велорикшам и воруют в порту.

– Почему же тогда они напали на меня?

– Им заплатили.

– А кислота? Ее часто пускают в ход?

– Да. Они наполняют ею электрические лампочки. Обычно они используют их, чтобы запугать тех, кто сопротивляется их вымогательству. Они очень свирепы. Однажды они заставили проститутку, которая отказывалась им платить, есть собственные экскременты. Мы поймали того, кто это сделал, и посадили на три дня в бочку с крысами. С тех пор они боятся нас.

Злая радость мелькнула в ее глазах при столь приятном воспоминании.

– Вы защищаете проституток?

Линда состроила веселую гримасу.

– Конечно. Мы единственное женское тайное общество. Поэтому девушки предпочитают обращаться к нам.

Вдруг взгляд Линды стал подозрительным.

– Головорезы из банды 18 служат осведомителями Специального бюро. Они выслеживают коммунистов, и полиция дает им полную волю. Я думаю, вряд ли они могли сделать то, что случилось сегодня вечером, без согласия Специального бюро.

– Вы серьезно? – спросил Малко.

Линда покачала головой.

– Не знаю. Если бы я была в этом уверена, то предложила бы вам немедленно уйти. Я не хочу иметь проблем со Специальным бюро.

Все это казалось совершенно непонятным. Если только Линда не рисовала нарочно мрачную картину, чтобы набить себе цену. Но он чувствовал, что она может вывести его на Тонга Лима. И нельзя было допустить, чтобы она отказалась помогать ему. Одна навязчивая мысль вертелась в его мозгу. Каким образом те, кто напал на него, узнали о встрече?

– У вас не будет проблем с полицией, – сказал он твердо. – Я журналист, и Специальному бюро здесь нечего делать.

Линда пристально посмотрела на него, а затем раздался ее смех, похожий на стрекот кузнечика, но такой громкий, что зрители перестали смотреть номер с бананом.

Потом Линда успокоилась и сказала сухо:

– Вы лжете. Вы не журналист.

– Почему?

– Журналисты бедны, – проговорила она пренебрежительно.