— Тем самым сразу отпало бы множество проблем.

— Да, но согласится ли Рэнд?

— Меня беспокоит не он, — вздохнула Джослин. — Вся загвоздка в Изольде. Она очень своенравна.

— Да, да, — закивала Ронуэн. — Кроме того, она ненавидит Риса. Так было всегда.

— А сам Рис? Согласится ли он? И как поведет себя Изольда?

— Ты же знаешь, в детстве он был довольно милым мальчиком.

— Помню, — согласилась Джослин. — Но ведь с тех пор прошло десять лет, и ты, наверное, слышала, как теперь отзываются о Рисе. Его называют Рис Бешеный, Рис Беспощадный. Еще немало подобных прозвищ можно услышать в его адрес.

— Ну и что? О наших мужьях тоже не услышишь слишком много ласковых эпитетов. Но ведь без этих качеств на войне никак не обойтись. Зато сама знаешь, какие они нежные и внимательные с нами… до тех пор пока мы не выводим их из себя.

Язвительная ухмылка искривила губы Ронуэн.

— Ты попала прямо в точку! — возбужденно воскликнула Джослин. — Но Изольда — мой первенец. Моя любимица. Я хочу быть уверенной в том, что этот брак будет удачным. Тем более когда речь идет о потомке Овейна ап Мэдока.

— Женившись, он вряд ли станет походить на отца. Клянусь, — горячо произнесла Ронуэн.

Отряд пересек глубокую лощину и выбрался на высокий склон, на валлийскую территорию.

— Ну что ж, в таком случае, думаю, все решено, — негромко заметила Джослин.

— Да, такой брак — единственное средство установить мир на этой земле, — согласилась Ронуэн и рассмеялась. — Враги становятся мужем и женой. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Разве мы с тобой не служим примером подобных счастливых союзов? Почему такое же не может случиться с Изольдой и Рисом?

Глава 20

Снова начался снегопад. С моря дул холодный, сырой, пронизывающий до костей ветер. В каменном замке не было ни одного помещения, где было бы по-настоящему тепло, что уж тут говорить о небольшой спаленке в обдуваемой всеми ветрами башне.

Несмотря на отвратительную погоду, Изольда выбралась наружу и примостилась на смотровой площадке, кое-как укрывшись от ветра. Пребывать в одиночестве между четырех стен у нее больше не было ни сил, ни терпения. Напялив на себе все теплые вещи, которые нашлись в спальне, а также прихватив толстое одеяло, она выбралась наружу, но смотреть было не на что: с того места, где она сидела, можно было увидеть только внутренний двор замка, обледенелый и усыпанный снегом.

Сейчас она многое бы отдала за тепло общения, дружескую компанию, она была согласна поговорить даже со стражником, но вокруг не оказалось ни души. Все попрятались от непогоды. Единственным живым «существом» был падающий и вертящийся в круговерти снег. Согнувшись, она дышала на озябшие ладони, сложив их ковшиком. Она сильно озябла и почти не чувствовала пальцев на руках и на ногах.

Виной всему было ее упрямство! Надо было идти в главный зал, но она ни за что туда не пойдет!

Изольда набросила одеяло на голову, пытаясь хоть немного согреться. Она понимала, что ведет себя как непослушный ребенок. Но таков уж у нее характер! Рис несколько раз присылал к ней слуг, но Изольда была непреклонна и ни за что не соглашалась спуститься вниз. Одного за другим — Гэнди, Лайнуса, Тилло — она отсылала прочь. Одна только Тилли понимала, в чем секрет ее упорства. Уходя, старуха все же проворчала:

— На какие только глупости не идут люди, лишь бы показать, что они упрямее. И ради этого мерзнуть здесь от холода, а может, даже простудиться и заболеть лихорадкой?

Однако Изольда наотрез отказывалась от просьб спуститься вниз, где в зале горел большой очаг, излучавший блаженное тепло.