|
Девушка отправилась в ближайшую деревню и остановилась у колодца, как самый настоящий глашатай, чтобы сообщить о том, что я интересуюсь пропавшими детьми. Она была местной и прекрасно подходила для этой роли. Примерно через час в монастырь пришла женщина из деревни. Впрочем, мне показалось, что прошло совсем мало времени, возможно, из-за того, что аббатиса приказала подать новый кувшин чая, который произвел на меня очень необычный эффект – голова кружилась, но опьянения не чувствовалось. Я множество раз прогулялась по дорожке, выложенной великолепными камнями, от нашего стола до отхожего места, но при этом ощущала себя на удивление бодрой и полной сил, несмотря на свою мрачную миссию, и с энтузиазмом встретила первую посетительницу. – Маргарита Сорин, – представила ее аббатиса.– Она служанка. Иногда работает при нашем монастыре, а также в нескольких состоятельных семьях. Мадам Сорин поклонилась и села на предложенное место, а аббатиса повернулась, собираясь уйти. – Матушка, останьтесь, если хотите, – предложила я. Она с явным удовольствием уселась снова. Я повернулась к женщине, которая пришла со мной поговорить. – Мадам Сорин, хорошо, что вы пришли, – начала я. Женщина быстро-быстро закивала. – Я не могла не прийти после того, что сказала молодая сестра. Я представила себе, что было рассказано о цели моего визита. – Вы хотите сообщить про исчезнувшего ребенка? – Да, матушка, хочу. – Как его звали? – первым делом поинтересовалась я. Это не имело особого значения, но мне почему-то казалось, что с именем он обретет в моем сознании определенность. – Бернар ле Камю, – ответила она. – Он из... точнее, боюсь, был не местным. Бернар был, уж не знаю, как правильно говорить, в прошедшем времени или настоящем... В общем, он из Бретани. Его семья живет в Бресте, а его прислали к месье Родиго, учиться французскому, потому что у них в семье говорят только на бретонском, а отец мальчика считал, что знать один язык, в особенности бретонский, недостаточно. Он имел далеко идущие планы относительно Бернара, так нам потом сказали. – Мудрый отец, по крайней мере в данном вопросе.– Знание только бретонского языка не позволило бы мальчику занять хорошее положение в обществе.– И сколько ему лет? – Ему было тринадцать, когда он исчез, так сказал отец. В прошлом году он приехал к нам в поисках мальчика, наверное, через месяц после того, как тот пропал. Думаю, сейчас ему уже было бы четырнадцать, хотя я не догадалась спросить у отца, в каком месяце у него день рождения. Когда мы с ним разговаривали в последний раз, несчастный едва держался. Я очень хорошо это понимала. – А вы как познакомились с мальчиком? – Месье Родиго нанял меня присматривать за ним, пока он находился в его доме. Я приходила каждое утро, подавала завтрак, занималась уборкой, стиркой и штопкой, в общем, делала все, что делала бы для него мать или няня, и, естественно, мы с Бернаром подружились. Он еще плохо говорил по-французски, хотя учился быстро. Нам удавалось понимать друг друга. У меня нет сыновей, зато много дочерей, так что это было приятным разнообразием. – Мне кажется, вы искренне заботились о его благополучии. – Я старалась как можно лучше за ним присматривать, но не могла постоянно находиться рядом. Я услышала в ее голосе настоящую боль и сожаление. Мне это чувство было знакомо, и я попыталась успокоить женщину. – Естественно, не могли, дочь моя. Вам не следует упрекать себя. Бог не ждет от нас безупречной службы. – Бог не ждет, а я от себя требовала, – грустно проговорила она. |
