– Вот вы и вложите, – Монтальбано собрался уходить.

– Возьмите книжку.

– Пусть она останется у вас. Вдруг я ее потеряю.

– Постойте, я напишу расписку.

– Вы меня очень одолжите.

– И еще одно.

– Слушаю вас, нотариус.

– Необходимо свидетельство о смерти матери.

Из комиссариата он позвонил домой. Ливия собиралась выходить. Она поздоровалась с ним холодно – по крайней мере, так ему показалось.

Что тут поделаешь?

– Мими приехал?

– Конечно. Ждет меня в машине.

– Счастливо тебе доехать. Я позвоню вечером.

Сейчас он не имел права позволить Ливии выбить его из колеи.

– Фацио!

– Есть!

– Отправляйся в церковь, похороны Лапекоры должны были уже начаться. На кладбище, когда все будут выражать соболезнования вдове, подойди к ней и скажи как можно мрачнее: «Синьора, вам придется проехать со мной в комиссариат». Если она станет разыгрывать трагедию, устроит представление, не смущайся, силой тащи ее в машину. А, и еще: на кладбище наверняка будет сын Лапекоры. Если он попытается защитить мать, надень на него наручники.

«В МИНИСТЕРСТВО ТРАНСПОРТА – ОТДЕЛ АВТОИНСПЕКЦИИ.

В ИНТЕРЕСАХ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВА ДВУХ ЖЕНЩИН ПО ИМЕНИ КАРИМА И АЙША СОВЕРШЕННО НЕОБХОДИМО ИМЯ ВЛАДЕЛЬЦА ТРАНСПОРТНОГО СРЕДСТВА НОМЕР AM 237 GW ТЧК ПРОШУ ОТВЕТИТЬ ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРЕН ТЧК ПОДПИСЬ КОМИССАР САЛЬВО МОНТАЛЬБАНО ВИГАТА ПРОВИНЦИЯ МОНТЕЛУЗЫ».

Прежде чем переслать факс нужному человеку, в министерстве от души посмеются над придурком, составившим его как телеграмму. Но когда он дойдет до нужного человека, тот оценит скрытый вызов и будет вынужден сделать ответный ход. Именно на такой эффект и рассчитывал Монтальбано.

Глава шестнадцатая

Окна кабинета Монтальбано выходили во двор комиссариата. Но и сюда с улицы донесся гул голосов, как только прибыла машина Фацио с вдовой Лапекорой. Журналистов и фотографов было не больше четырех человек, но вокруг столпились десятки прохожих и зевак.

– Синьора, за что вас арестовали?

– Посмотрите сюда, синьора!

– Дайте пройти! Дайте пройти!

Потом воцарилась относительная тишина, и в дверь постучали. Это был Фацио.

– Как все прошло?

– Она особенно не сопротивлялась. Разволновалась, только когда появились журналисты.

– А сын?

– С ней рядом на кладбище стоял какой‑то мужчина, к нему все подходили с соболезнованиями. Я думал, это сын. Но когда я сказал вдове следовать за нами, он повернулся и отошел в сторону. Так что это не мог быть сын.

– Нет, это он и был. Просто чересчур впечатлительный, чтобы присутствовать при аресте матери. Испугался, что придется оплачивать судебные издержки. Пригласи синьору.

– Как с воровкой со мной обходитесь! Как с воровкой! – взорвалась вдова, как только увидела комиссара.

Монтальбано удивленно приподнял брови:

– Вы дурно обошлись с синьорой?

Как и следовало по сценарию, Фацио принял смущенный вид:

– Так как речь шла об аресте…

– Да кто говорит об аресте! Присаживайтесь, синьора, и извините нас за это досадное недоразумение. Я задержу вас всего на несколько минут, для протокола вы должны ответить на пару вопросов. А потом вы вернетесь домой – и дело с концом.

Фацио сел за пишущую машинку, Монтальбано за стол. Вдова как будто притихла, но видно было, что нервы не дают ей покоя, словно блохи бродячей собаке.