Кари подошёл к дереву в центре зала; огромный ствол ясеня был покрыт инеем.

— Вот как.

Все окружили дерево и увидели, что в глубокой щели у основания ствола что-то поблёскивает. Джесса немного отступила в сторону, чтобы не заслонять свет, и они увидели маленький костяной круг, покрытый спиралями. И тут Джесса вспомнила, где она видела такие знаки, — в комнате Кари в Трасирсхолле, где с потолка свисали на нитях кусочки горного стекла с начертанными на них рунами. Она вспомнила, как ярко вспыхивал на солнце хрусталь.

— Это его и защищает? — спросил Брокл.

— Да. — Кари повернулся к колдунье. — Тебе его не достать. Я об этом позаботился.

Зал мгновенно исчез; они снова стояли в освещённой свечами комнате, а Сигни тихонько плакала, закрыв лицо руками.

— Это не имеет значения, — почти весело сказала Гудрун. — Теперь ничто не имеет значения. Я хотела, чтобы ты пришёл, и вот ты здесь.

Она взяла его за рукав, словно дразня:

— Вот твой дом. Останься со мной, и я освобожу их всех. Всех. И эти могут идти; и Ярлсхольд снова станет свободен. Мне он не нужен.

— Кари, нет, — предостерегающе сказал Брокл. Мальчик молчал.

— И подумай ещё вот о чём, — спокойно продолжала колдунья, — здесь ты один из нас. Здесь никто не станет показывать на тебя пальцем или в ужасе шарахаться в сторону только потому, что ты не такой, как все. Среди людей ты всегда будешь изгоем, Кари, как бы долго ты среди них ни находился. Ты сможешь так жить?

Какое-то мгновение они стояли, молча глядя друг на друга, два до странности похожих лица — мать, не сводящая глаз с сына, и Кари — с потупленным взором. Но вот он резко отдёрнул руку.

— Оставь меня! — решительно сказал Кари. — Один раз ты уже это со мной сделала. Второго раза не будет. Мы так долго шли, столько всего пережили. Они мои друзья, и я им верю. А они верят мне. И они нужны мне. Нужны потому, что не дадут стать таким же, как ты. И я не дам им погибнуть — ни им, ни Вулфгару, ни всем остальным жителям Ярлсхольда, у которых ты украла души. Я их не брошу. Сейчас — ни за что.

— Хорошо сказано, — проворчал Брокл.

— Неужели ты не понимаешь? — почти умоляюще сказал Кари. «А они теперь одного роста», — подумала Джесса, глядя на мать и сына, стоящих лицом к лицу. — Не понимаешь?

Гудрун улыбнулась, почти печально.

— Нет, — ответила она, — не понимаю. А ты должен знать, что теперь одного из нас ждёт смерть.

Её слова прозвучали как удар грома. Брокл шагнул вперёд, но она не обратила на него внимания.

— Я никогда не знала тебя, Кари, — сказала Гудрун. — Мы с тобой всегда были как две стороны зеркала.

— Но ведь это можно исправить, — прошептал он.

— Нет, уже ничего не исправишь. Слишком поздно, мой сын. Слишком поздно.

И вдруг Гудрун и Кари исчезли. Джесса вскрикнула от удивления и досады, Брокл разразился проклятиями.

— Где они? — рявкнул он, оборачиваясь туда, где только что стоял Греттир. Но там тоже никого не было.

Глава двадцать шестая

Что меня вопрошать? Зачем испытывать?

Кари стоял в темноте.

Вокруг было много невидимых людей; он чувствовал, как их мысли пытаются проникнуть в его сознание, и решительно прогнал их прочь. Он знал, это был мир духов, царство призраков. Здесь всё могло случиться, поэтому Кари зажёг огонь, который осветил комнату.

Он находился в крохотной комнатёнке, чуть больше каморки. В углу стояла грязная кровать, в очаге лежала кучка остывшей золы. Через маленькое окошко под потолком струился свет звёзд.

Он узнал это место. Воспоминания вызвали острую горечь и тоску, и Кари почувствовал, как сжалось его сердце и оцепенело сознание.