Изменить размер шрифта - +
Гостиная была тусклее и тише, чем коридор без окон, которые могли впустить кипящий полдень или трели птиц. Дверь в подвал была на дальней стене, а значит, он сможет перехватить Мэттью, если кто-нибудь появится.

Ронан прошел прямиком к столу у стены, не глядя на свою мать. Отец называл этот стол своим «офисом», как будто в его работе требовались законно оформленные документы. Ронан гадал, знала ли его мать, чем жил Найл Линч. Разумеется, она должна была знать. Она должна была знать, что и сама из сна.

Вдруг на краткий миг его охватила паника.

«Может, я и сам порождения сна? Хотел бы я об этом знать?»

А потом он позволил разуму отбросить эту идею. У всех мальчиков имелись детские книжки, фотографии и записи в больнице. У него была группа крови. Он был рожден, а не наколдован. Он был реальным.

А что такое реальное?

А было ли реальным то, что когда-то вынули из сна? Если так, был ли этот момент реальным, когда он о нем думал?

Он покосился через плечо на свою мать. Сейчас все казалось не особо логичным, когда она сидела вот так неподвижно и была безразлична ко всему и вся на протяжении многих месяцев. Но он никогда не сомневался в ней до смерти отца, даже когда она была единственным родителем в течение некоторого времени.

Без папы она ничто.

Деклан был неправ. Она существовала отдельно от Найла Линча, даже если он был ее единственным создателем.

Ронан повернулся обратно к столу. Положив коробку-паззл на стол, он открыл основной ящик. Копия завещания отца была на самом верху, как он и запомнил.

Не потрудившись перечитать пункты документа (они бы только разозлили его), он перелистнул страницы сразу на последнюю. Вот, как раз до подписи отца.

Во время составления завещания Найл Личн находился в здравом уме, трезвой памяти, в сознании и не под каким-либо принуждением и не был по любому аспекту недееспособным, чтобы составить завещание. Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ.

Подписано этим днем: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea.

Ронан прищурился на заключительном предложении. Подобрав коробку-паззл, он стал вращать её, пока не нашел сторону с неизвестным языком. Потребовалась кропотливая работа, чтобы вырезать каждое слово. Однако, он не мог понять, как коробке это удавалось, но она содержала ранее внесенные слова в своих внутренних механизмах, чтобы переводить еще и грамматику. В конце концов, именно так это и работало во сне.

Если во сне срабатывало, то и в реальной жизни все получится. Нахмурившись, он глядел на перевод, который она выдала.

Данная воля остается действующей, пока не будет создан новый документ. Прижав палец к бумаге, чтобы та оставалась на месте, он сравнил записи. Разумеется, перевод был идентичен последнему предложению на английском. Но для чего его отец написал одно и то же предложения на двух разных языках?

Надежда (он не понимал, что это чувство теплилось в нем, пока оно не покинуло его) медленно сочилась из него. Он был прав на счет языка, но ошибался по поводу тайного сообщения. Или, если это и было тайным посланием, тогда он был недостаточно умен, чтобы расшифровать его.

Ронан задвинул ящик и, свернув завещание, спрятал его себе в карман. Как раз когда он повернулся с коробкой-паззлом, в дверном проеме появился Мэттью. Он примчался с такой скоростью, что врезался в косяк плечом.

— Класс, — сказал Ронан негромко.

Мэттью махнул ему рукой и тяжело дыша, выдал, понизив голос:

— Мне кажется, здесь кто-то есть.

Оба оглянулись на дверь в подвал.

Ронан спросил:

— Что за машина?

Мэттью яростно мотнул головой.

— В доме.

Это было невозможно, но волоски на шее Ронона встали дыбом.

А потом он услышал, как откуда-то из дома, издалека раздавалось: тккк-тккк-тккк.

Быстрый переход