Кайла, висящая вверх тормашками, пыталась делать совершенно не заинтересованный вид, но по изогнутым бровям было очевидно, что ей ужасно интересно.

— Вижу, — наконец, сказала она. — Какого рода совет тебе нужен, змея?

— Мои сны, — ответил Ронан.

Теперь пренебрежительность бровей Кайлы соответствовала и её губам. Она позволила себе снова откружиться подальше от них.

— Для интерпретации снов вам нужна Персефона. Всего хорошего.

— Они тебя заинтересуют, — сказал Ронан.

Кайла хихикнула и вытянула ногу.

Блу издала звук раздражения. Сделав два больших шага через всю комнату, она прижала коробку-паззл к голой щеке Кайлы.

Кайла перестала вращаться.

Она медленно перевернула себя. Это телодвижение было таким же элегантным, как балетное па, неисполненный танец лебедя. Она произнесла:

— Почему ты не сказал?

Ронан ответил:

— Сказал.

Она сморщила сливовые губы.

— Кое-что ты должен обо мне знать, змея. Я никому не верю.

Чейнсо зашипела. Ронан сказал:

— Кое-что ты должна знать обо мне. Я никогда не лгу.

В течение всей беседы, Кайла продолжала заниматься воздушной йогой. Порой она находилась головой вверх, изогнув под собою ноги.

— Все эти вещи по-прежнему являются частью тебя. На мой взгляд, они ощущают себя так же, как ты ощущаешь себя. Ну, в основном. Они как обрезки твоих ногтей. Таким образом, они делят с тобой одну и ту же жизнь. Одну и ту же душу. Ты — та же самая данность.

Ронан хотел возразить этому — если Чейнсо свалится со стола, то он не почувствует её боли — но он также не почувствует боли ни одного из обрезков от своих ногтей.

— Поэтому, когда ты умрешь, они замрут.

— Замрут? Не умрут сами по себе? — спросил Гэнси.

Кайла перевернулась вниз головой, её колени и ступни были прижаты друг к другу. В этой позе она казалась коварным пауком.

— Когда ты умираешь, твой компьютер не умирает вместе с тобой. Они на самом деле не жили в том смысле, в котором ты воспринимаешь жизнь. Нет души, которая бы их оживила. Отними грезившего и… они, как компьютер, ждущий, когда нажмется «ввод».

Ронан подумал о тех словах, которые произнес Деклан несколько месяцев назад: «Мама без отца — ничто». Он был прав. Значит, мама никогда не проснется.

Кайла медленно перетекла в вертикальное положение, высвобождая руки.

— Змея, дай мне эту птицу.

— Сильно не сжимай, — предупредил Ронан, складывая и прижимая крылья ворона к её телу, отдавая её.

Чейнсо немедленно клюнула палец Кайлы. В ответ невпечатленная Кайла клацнула зубами.

— Поосторожнее, птичка-синичка, — сказала она Чейнсо с убийственной улыбкой. — Я тоже умею кусаться. Блу?

Это означало, что она хотела воспользоваться неочевидной способностью Блу, чтобы довести до совершенства свое видение. Блу положила одну руку Кайле на колено, а другой удерживала ее от вращения. Кайла так и зависла на долгое время, закрыв глаза. Чейнсо в её руках была неподвижна, распушив перья из-за испытанного от всего этого унижения. А потом Кайла устремила свой взгляд на Ронана, и её накрашенные сливовым губы растянулись в резко очерченную улыбку.

— Что ты натворил, Змея?

Ронан не ответил. Молчание никогда не принималось за неправильный ответ.

Кайла вложила птицу в руки Блу, которая, прежде чем вернуть её Ронану, попыталась её успокоить.

Кайла продолжила:

— Вот в чем дело.