Я пожал плечами, сказал:

    ― Поспешишь ― людей насмешишь… ― Усмехнулся и добавил: ― Или урядников об стенку приложишь. И ты бы сейчас не в баньке, а в камере сидела, а в понедельник после другой баньки в больничке лежала, кверху задом. А на целителя у тебя денег нет, так что отмучилась бы по полной программе.

    ― Хватит, может, мне об этом напоминать! ― возмутилась колдунья Маша. ― Не лежу же в больничке? Не лежу. Ну и довольно об этом.

    ― Ты имеешь в виду, что ты сама так ловко выкрутилась? ― съехидничал я.

    ― Не сама! ― чуть не крикнула. ― А какая разница?

    ― Разница? ― треснул я ладонью по доскам стола с такой силой, что посуда подпрыгнула. ― А очень простая разница. Я за тебя отдал все, что заработал, своей башкой рискуя. За эти деньги меня вчера утром чуть не съели, а теперь я князь такой, могу их все до копейки отдать за то, чтобы какой-то ведьме-недотепе задницу не надрали. С которой я даже незнаком. Потому что я им лучшего применения не нашел, наверное. И взамен даже спасибо не услышать.

    Я действительно всерьез разозлился. Я не жадный: легко пришло и легко ушло. Но если бы кто-то мою задницу из-под молотилки вытащил, просто проходя мимо, то я тому как минимум был бы благодарен. А этой я теперь досадная помеха к осуществлению личных планов. Застряла она со мной здесь ― досада, понимаешь, какая. У нее это по выражению лица видно.

    Именно с таким выражением она снова машинально пошарила рукой по тарелке в поисках бастурмы, нащупала пустоту, осмотрела чисто выметенное блюдо, потом возмущенно сказала:

    ― Больше нет, что ли?

    ГЛАВА 4,

    в которой герой узнает о своей новой подружке больше, а затем они идут в гости к совсем не зловещему некроманту

    Воскресное утро против всякого обыкновения наступило у меня в восемь утра, хотя в другие выходные дни до полудня мог в постели проваляться. Встал, огляделся. Спал я сегодня не в своей спаленке, а на топчане в горнице, и с непривычки шея затекла так, что пошевелить трудно было. А свою кровать уступил прожорливой колдунье.

    Умылся, в душ зашел, а когда начал жарить себе омлет с ветчиной и масло только зашипело на сковородке, на кухне показалась совершенно заспанная Маша. Которая молча вытащила из буфета тарелку и со стуком поставила ее на стол рядом с моей, после чего села на скамейку, оперлась головой на руку и сонно уставилась на меня. Я пожал плечами, добавил к порции сначала два яйца, но потом, перехватив разочарованный взгляд внезапно приоткрывшихся глаз, добавил еще два. Влезло это все на мою сковородку с великим трудом, я все больше один здесь живу, и на одного утварь кухонная рассчитана. Но справился, разве что подгорела чуток яичница.

    Сняв сковороду с плиты, я разбросал по тарелкам половинки круглого омлета, выставил острый соус выделки какого-то южного народа, о котором я никогда и не слышал, затем поставил чайник на плиту. За спиной зазвякали нож с вилкой. Когда я обернулся, сонный туман из взгляда ушел, и теперь колдунья Маша уплетала омлет с грибами и ветчиной за обе щеки, при этом меня не замечая и глядя в окно на усевшихся на забор воробьев.

    ― Доброе утро, ― поприветствовал я ее.

    В ответ получил легкий кивок. Не уверен, что она вообще расслышала, что я ей сказал. О своем думала, о значительном ― что ей суета? Яичницу есть не забывала, правда, но это у нее машинально получалось, хоть и с аппетитом. А чего она худая такая, если так ест? Тоже интересно. Магия какая-нибудь из ей доступных? Не тощая, но и до полной ей очень далеко.