Странно, но говорить нам было не о чем. Между нами ощущалась какая-то странная напряженность. Почему это говорить с чужим гораздо легче, чем с человеком из своей же семьи?

Отец в конце концов заснул, я же не спал. Скоро нас начнут искать, а этой ночью Хатиб — если он ещё жив и на свободе — придет на луг у реки Шах-руд. Мы должны оказаться там и встретиться с ним.

День пришел на землю, закрытую облаками. Вершины терялись в серой вате вздымающихся туч. В этот день в Долине Ассасинов не пели птицы.

Сколько времени пройдет, пока они нас найдут?

Отец спал, его мощные мускулы расслабились, и сильное, костистое лицо смягчилось в покое сна.

Он выглядел старше, чем я ожидал, и на плечах у него виднелись свежие шрамы от ожогов — словно его прижигали каленым железом. Без сомнения, дело рук Махмуда.

Махмуд? А он-то где? В горячке боя он, должно быть, улизнул. Бежал ли он из Аламута? Или стал теперь хозяином крепости? Те, кто ворвались и напали на его стражу, по-видимому, были воины Синана.

Угрюмо ворчал гром, предупреждая, что буря ещё не миновала. Странно зелеными выглядели деревья сада в неверном сером свете.

Оглядывая кучи труб и разного строительного материала, за которыми мы залегли, я со своего места видел гранатовые деревья и грецкие орехи. Били фонтаны; неужели в каких-то из них действительно течет молоко и вино?

Долина была длиннее, чем можно было ожидать, и искусно скрыта среди гор. Зная кое-что о горах, я понял, что сверху долину нельзя увидеть, ибо скальные стены выступали над ней так, что если кто-либо попытается спуститься ниже, чтобы заглянуть за эти стены, то неминуемо свалится. А сверху наблюдатель мог увидеть только противоположную сторону ущелья, но вниз заглянуть не мог никак.

Выскользнув из нашего убежища, я сорвал несколько груш с ближайших деревьев — не твердых диких груш, а крупных, роскошных плодов величиной с добрых два кулака.

Однако, судя по всему, что я видел, мы находились в западне. Я не мог представить себе иного пути отсюда, кроме как обратно, через крепость Аламут.

Глава 55

Был пасмурный, хмурый день. Много раз рисовал я в своем воображении Долину Ассасинов, и всегда она виделась мне в солнечном сиянии и прозрачных тенях деревьев.

За крышей беседки я заметил дворец, белый и красивый, несмотря на серость дня. Я жевал грушу и обдумывал наше положение, не сулящее ничего хорошего.

Возвращение через крепость — безумие, но иного выхода я не видел.

Дождь ограничивает движение по саду, и в этом его уголке, где должен строиться новый дворец, вряд ли кто-нибудь появится. Сколько ещё времени пройдет, пока они заподозрят, что мы ушли через акведук?

Это был маловероятный путь, и я подозреваю, что отцу пришлось трудновато, когда он исследовал его. Возможно даже, что современные властители замка ничего не знают об акведуке. Несомненно, ему уже не одна сотня лет.

Так или иначе, но до конца дня нам нужно наметить способ бегства; мы должны быть готовы двинуться, когда опустится темнота. А до тех пор надо, чтобы нас не нашли.

На мои куски труб, начиненные порошком, полагаться не следует. Мне они знакомы только по описанию, а не по опыту; а я сделался убежденным приверженцем арабского метода проб и ошибок.

Рассматривая видимую мне часть горы, я подумал, что по ней, скорее всего, выбраться не удастся. И сам я не испытывал ни малейшего желания повторять свой побег из испанского замка, и отца не хотел подвергать такому тяжкому испытанию.

Один раз я услышал смех. Веселый смех молодой женщины или девицы; слышал я и музыку. Несомненно, эти звуки доносились из какого-нибудь окна. Кто станет в такую погоду играть и веселиться в саду?

Я ждал, дрожа, не смея развести костер из опасения, что кого-нибудь привлечет запах дыма.