В выходной день ее настигло чувство в тех краях, где природа сверкала белизной: только ли природа тому причиной? Мы все хотим видеть себя красивыми, чтобы познакомиться с человеком и оставаться неизменными в его воображении, только для него одного. Думает ли о ней тот молодой человек, который пересек ее туда и обратно за какие нибудь полчаса? Он наступил на холмик, который она обособила для него, и это, право, стоит того, чтобы быть чем то особенным. Женщина пойдет и проверит, каково это, жить для другого человека, словно богиня. Возможно, и мы пойдем к парикмахеру и поглазеем потом на бедных инвалидов труда в рождественских трудовых яслях?

Проходя мимо, директор запускает руку в ее декольте, из которого выглядывает самое существенное из того, что позволяет жене хорошо выглядеть. Привлекательная картинка. Женщине не сойти с его рельсов, ей предстоит обглядеть, облизать и ввести в себя его плоть. Нельзя допустить, чтобы ее увел тот, кто отсюда смылся. Тускло блестит ландшафт, однако те, кто может видеть, не видят ничего, потому что их бедные тени сталкиваются с тенями бодрых спортсменов, жмущихся к своим собственным телам, чтобы быть более юркими в потоке ветра. Боюсь, что где нибудь в другом месте все не так гостеприимно, все не так радушно, как здесь, ведь там жизнь не проходит и не исходит весельем, словно неудержимый поток туристов. Холодный огонь бьется на грязных кухнях в глазах мужчин, которые в пять утра отправляются на работу. Отвратительную дешевую колбасу в желудке они уже и не чувствуют. Их жены с громким звуком включаются в реальность и требуют, чтобы работа тоже взяла их в приемные дочери (кое кто из них отправляется в «Детский городок» в венском районе Хаберсдорф, домишки там совсем маленькие, игрушечные. И ребенок научается гибнуть, пригибаясь пониже). Все они хотят дополнительно зарабатывать, чтобы потом, во время отпуска, скатываться словно фурии по крутым горнолыжным склонам. А потом всей этой свежести, которую они с таким трудом втерли себе в кожу, снова приходит конец. Однако в свинцовых камерах бумажной фабрики им нечего искать, тем более, бумагу предстоит испещрить цифрами. Директор уговорился с союзом сильных мира сего увольнять сначала женщин, чтобы по меньшей мере мужчин можно было разгрузить от работы. И чтобы во власти мужчин находился кто то, на ком они могли бы отвести душу, если их достанет начальство. Великолепная картинка.

Рабочие без всяких помех глазеют друг на друга в фабричной столовой. На свету они распевают, словно птицы, чтобы сделать свою жизнь совершенной и доставить директору радость. Где здесь сокрыт смысл? В их чувственных женах, в которых полностью раскрылась жизнь?

Директору нужна его собственная жена, ведь известно – каждому свое, разве не так? Дневной свет уже явил себя, и продавцы занялись своими делами, в то время как некоторые тщательно скрывают дела от глаз. Муж смотрит на свою жену, которая нервно ведет боевые действия за право на визит к парикмахеру, смотрит на нее с той стороны, с которой он только что заметил, что ее груди несколько поуспокоились. В его памяти они еще живы и подвижны, словно ребенок сам их слепил и придал им форму. В любом случае, Господь небесный, там, куда теперь угодил мой шип, снова придется мять и месить эту женщину. И она принадлежит ему, принадлежит только ему, и обильными плодами нас всякий раз одаряет земля. Ребенок после школы будет скользить вниз с вздымающейся прямо в небо горы, спускаться быстрее, чем вы успеете перевести дух, и сегодня ребенок, унаследовавший себя от отца, переедет вас во время спуска, по крайней мере, он запросто обгонит вас в любое время. Родители балуют это маленькое создание, которое прилепилось к матери и считает, что так будет всегда. Однако женщина хочет заказать себе молодость в новом магазине, вот потому у нее новая прическа. Чтобы показать себя, и чтобы она могла пройти мимо, пройтись перед домом человека, который вчера пробудил в ней животные чувства, пробудил в том загончике, куда животные зимой приходят за кормом.