— Ты что, не мог почистить твою бритву, грязная свинья?!

Через несколько секунд голова его уже лежала в чане рядом с головой Мартена.

ГЛАВА 26

Пять минут спустя, когда солдаты под звуки рожка возвращались в свои казармы, в виду острова Руайаль проходила красивая шхуна под американским флагом. Водоизмещением примерно двести тонн, с высокими мачтами, она на всех парусах мчалась в открытое море, грациозно кренясь на правый борт.

«Сапфир», доставивший к месту казни директора тюрьмы, комиссара-референта и секретаря суда, стоял на якоре у причала острова.

Как было предписано международными морскими правилами, шхуна приветствовала военный корабль, который в свою очередь ответил ей приветствием.

— Ты смотри, — обратился к своему помощнику капитан «Сапфира», — а я-то думал, «Бетси» тронется не раньше чем через несколько дней.

— Кто знает, какими темными делишками занимался янки, капитан шхуны? Если ему представился случай провернуть какую-нибудь махинацию, он наверняка набил себе карманы золотом, купленным без посредников, прямо у старателей. Да и разрешения покинуть наши воды он, как пить дать, не получил.

— Счастье, что мы не стоим на рейде. Не то нас еще послали бы за ним в погоню.

Мичман, помощник капитана, поднес к глазам морской бинокль.

— Поглядите только, — в изумлении воскликнул он, — на борту-то пассажиры!..

— Не может быть! — ответил капитан.

— Уверяю вас, это так. Этот торговец льдом решил составить конкуренцию трансатлантическим пассажирским лайнерам.

— У нас, собственно, нет повода оставаться недовольными. Он поставляет сюда лед и каждым своим рейсом в Америку оказывает нам стоящую услугу.

— Я и не утверждаю обратного, — рассеянно откликнулся мичман.

Затем, изумясь, добавил:

— Да это же сногсшибательно!

— Что именно?

— Догадайтесь, что за пассажиры у них на борту!

— Я не силен в салонных играх.

— Это граф де Мондье со своей юной супругой.

— Быть не может!

— Они удирают из нашей Богом забытой колонии по-английски, не прощаясь.

— Да они — счастливчики, клянусь честью! И я завидую им от всей души…

— Думается мне, они по горло сыты здешними красотами…

— Бедная малышка-графиня… Такая красивая, такая грациозная… Короче говоря, воплощенное очарование! И на тебе — чем кончилась их остановка в Гвиане!..

— А он — славный парень, симпатяга, развеселый товарищ!..

— Но ведь он поправился, не так ли?

— Он полностью выздоровел. И добрейший доктор Пен по заслугам гордится этим, как своим крупнейшим достижением.

— А как там красавица графиня?

— Вчера, на заседании масонской ложи, доктор рассказывал мне о ней… Долгое время она находилась в таком нервном состоянии, что опасались, сохранит ли дама рассудок. Но, к счастью, она тоже оправилась от болезни.

— А ведь вся эта драматическая история по-прежнему окутана тайной — и пожар на берегу бухточки Мадлен, и похищение графини де Мондье, и смерть Педро-Крумана, чей труп нашли в хижине рядом с трупом собаки графа.

— Да, все эти события и теперь еще покрыты мраком неизвестности.

— Не кажемся ли вам, что они странным образом связаны с побегом каторжника Ришара и ссыльного Боско?

— Вполне возможно.