|
Если мы прибавим к ним твои двести двадцать акций, ты станешь владельцем тысячи акций, которые я куплю у тебя по номинальной стоимости двести крон за штуку. Но это должно быть сделано до общего собрания, потому что на общем собрании ты сорвешь хорошие проценты с прибыли. Впрочем, я хотел говорить с тобой не об этом. Ты — жених, понимаешь? А понимаешь ли ты, что, как жених, должен следить за собой и не имеешь права компрометировать семейство Какони? Получив такое хорошее воспитание и будучи женихом, ты раскатываешь по городу в коляске с певичкой из кафешантана, танцуешь с ней, словно ты ослеп и оглох. Разве ты не понимаешь, что отец твоей невесты видит все это? Ты просто осел! Помни, что речь идет о семистах восьмидесяти акциях. Словом, ты должен на месяц убраться из города и выбросить из головы эту певичку. Иначе, пожалуй, ты натворишь еще больше глупостей! Завтра же уедешь к дяде в Целешхас. Поезд уходит в половине восьмого утра с Северного вокзала. Согласен?
— Да! Какони-старший подошел к телефону, попросил дать ему номер 238 и сказал в аппарат: — Милый друг! Дьюла завтра уедет в деревню. Надеюсь, что все обойдется как надо! Так примерно думал о прошлом Дьюла на следующий день, расхаживая по берегу Нитры. Певичка была красива, но с Йокой не шла ни в какое сравнение. Какое там! Огромная разница! У певички черные глаза и белокурые волосы, а у цыганки черные глаза и черные волосы. Настоящий восточный тип! Перед обедом Дыола отправился еще раз осмотреть старую плавучую мельницу, Это была одна из тех мельниц, что во множестве еще можно встретить на реках неподалеку от впадения их в Дунай. Два дощаника соединены между собой примитивным срубом, в середине его установлено мельничное колесо, которое вращается силой речного течения. Дощаники обычно привязывают к берегу канатом. При желании такую мельницу можно переправлять с места на место, и жители прибрежных деревень приносят к реке зерно для помола. С берега на плавучую мельницу перебрасывают деревянные мостки. Вот такая мельница и была назначена местом свидания. Здесь уже давно ничего не мололи: водяное колесо было совсем изломано. Наступил вечер. Какони сказал, что пойдет в город встретить своего отца, а сам отправился к старой плавучей мельнице. Под крышей было совсем темно. Какони сел на перегородку, закурил и стал ждать. Поблизости мычало стадо и ругались пастухи. Речные струи с шумом бились в бока дощаников. Мычание скотины постепенно замирало вдали, пока наконец совсем не смолкло, Мельницу слегка качнуло. «Должно быть, Йока сейчас уже придет,-обрадовался Дьюла. — Она не хотела, чтобы ее видели пастухи. Который же час?» Дьюла зажег спичку и посмотрел на часы. «В половине девятого приедет отец, — думал Какони-младший. — А-а, скажу, что сбился с дороги». Мельница как-то странно вздрагивала, вода шумела все сильней. — Не хочется здесь долго торчать, — пробормотал Дыола. просидев час. — Она могла бы уже и прийти, очевидно, до ее что-нибудь задержало… Ну ладно, лишь бы пришла. Жаль, что ее в Пеште нет. Мельница вдруг резко повернулась, так что Дьюла чуть не свалился с перегородки, на которой сидел. — Черт побери, что такое происходит? — пробормотал Дьюла, зажигая маленький карманный фонарик. — Я лучше выйду. Он поднялся по нескольким ступенькам к дверце, которая вела на мостки. Фонарик чуть не погас от резкого порыва ветра, и Дьюла Какони, к немалому своему испугу, увидел, что мельницу всех сторон окружает вода, а деревья и кусты с бешеной ско ростью убегают назад. Дьюла Какони плыл вниз по течению Нитры… Он принялся кричать, но шум воды заглушал его отчаян ные вопли о помощи. |
