— Но ведь я, кажется, не давал на это согласия… Это не гуманно.

— Швырнуть этих несчастных живчиков в мусорный ящик — гуманно, а дать им жизнь — плохо… Так по-твоему?

— И с этим негром ты поступила точно так же?

— У каждого своя работа, Майк. Кто-то должен быть полицейским, а кто-то космической проституткой.

— Не говори так, прошу тебя!

Майк в отчаянии уронил голову на руки, закрывая лицо. Каждое слово Эолы словно вбивало раскаленные медные гвозди в его горячий лоб.

— Ты ревнуешь, Майк?

— Нет, не ревную, ведь Джек был с другой.

— Откуда ты это знаешь? — удивилась Эола.

— Вот, — Майк протянул ей письмо Гориллы. — Все-таки я сыщик.

— Какие вы наивные, земляне, — Эола снисходительно улыбнулась. — Достаточно сконструировать вашу противоположность и вы уже влюблены без памяти. И ведь как просто: высокому дать малышку, коротышке — высокую, блондину — темноволосую, брюнету — белую. А если еще дополнить их некоторыми штрихами из ваших сновидений, то вы просто сходите с ума.

— Так вот почему мне все время кажется, что я уже где-то тебя видел, — Майк отнял руки от лица. — Ты — моя мечта!

— И твоя, и его. Вы смотрите на одно и то же, но видите совершенно разное. Каждый из вас видит во мне свой идеал.

— Пусть так, но я все равно люблю тебя, Эола, — Майк осторожно, словно боясь спугнуть красивую бабочку, дотронулся до руки инопланетянки. — Скажи, чем я провинился перед тобой? Хочешь; возьми мою кровь, мое семя, но только будь со мной, — взволнованно и сбивчиво шептал Майк, все крепче прижимая к себе Эолу.

— Ты эгоист, Майк, ты упиваешься своей любовью и ни разу не спросил, хорошо ли мне? Ведь я была с тобой не в своем естественном обличий, а в чуждом мне образе человека. Скажи, смог бы ты сделать для меня тоже самое, что делаю для тебя я?

— Оставаясь человеком, любить тебя такой, какой ты ходишь по своей родной планете? В твоем природном виде?

— Да, — Эола неожиданно озорно и нежно посмотрела на Нормана.

— Для тебя я готов на все.

— Ты уверен, что не пожалеешь об этом, Майк?

— Лишь бы ты была со мной!

— Я снова буду твоей, если ты не обманешь моих ожиданий. Но не теряй головы, что бы не случилось.

— Я обещаю, Эола.

Оставшиеся полчаса Майк провел, как в приемной стоматолога — беспокойно, но с надеждой на лучшие времена. Убеждая себя, что любая боль ему не страшна. Ему это почти удалось. Во всяком случае, приближаясь к двери душевой, он почти не волновался. И лишь распахнув ее, понял, как жестоко он ошибался.

В углу душевой сидело странное существо, похожее на гигантского, размером с сенбернара, насекомое. Его чешуйчатый панцырь отливал темно-синим, а коричневые членистые ноги и клешни были местами покрыты жесткой щетиной. Большой, немигающий муравьиный глаз, приподнятый над головой, как локатор, обозревал сразу все — спереди, сзади и по сторонам.

В этот момент отворилась боковая дверь, и в душевую вошел Горилла. В руках он держал мусорный бачок с каким-то тряпьем. Увидев его, Майк отступил в нишу. Горилла поставил на пол ведро и начал торопливо снимать с себя комбинезон. Бросив его в сторону, похохатывая, издавая нечленораздельные звуки, похожие на кухонное пение негритянских кухарок, он раскинул руки и двинулся к существу. Оно увернулось, неожиданно резво отскочив в сторону. Изловчившись, Горилла загнал его в угол, вцепился в него. И тут членистые конечности и щупальца существа запульсировали, извиваясь и набухая.