|
Прислужник аптекаря что-то заверещал, но на таком диком, невнятном языке, что даже стражник принялся его о чем-то переспрашивать. Это могло тянуться чрезмерно долго, потому что восточные люди даже на ночь глядя не привыкли торговать быстро, и с этим нужно было что-то делать. Выручил, совершенно неожиданно, Берит. Он резковато, чуть не оттолкнув стражника, протиснулся к мальчишке-прислужнику и на очень похожем языке с невнятным выговором что-то объяснил ему, да еще таким резким и командным тоном, что ненароком приходила мысль: если бы судьба гнолла сложилась иначе, из него вышел бы совсем неплохой сержант. Мальчишка мигом все понял, оставив дверь открытой, вероятно, ввиду присутствия с иноземцами стражника, нырнул куда-то внутрь, а Берит Гиена повернулся к рыцарю: — Он сказал, что сейчас проверит, сколько у них каменного масла и стоит ли им возиться с таким необычным заказом. — Еще как стоит, — пробурчал Калмет, точь-в-точь как иногда бурчал и сам Фран, когда не хотел поддерживать разговор или объяснять что-либо. Стражник уже перестал кланяться и теперь смотрел на рыцаря своими внимательными узкими глазками, соображая, получит ли он здесь хотя бы небольшую мзду за свою любезность, или следует раскланяться и вернуться на площадь к сослуживцам. — Ты вот что, солдат, — обратился тогда к нему Фран Соль, понимая, что без этого стража порядка и прости господи законности не обойтись. — Ты, когда мы расплатимся здесь, отведи-ка нас еще и к какому-нибудь местному банкиру, который может разменять нам два-три золотых на местное серебро. — С радостью, господин, — обрадовался стражник, потому что неуловимым образом догадался, что уже точно без некоторого, а быть может, и приличного, с его точки зрения, вознаграждения не останется. — У нас есть очень хороший банкир, возглавляющий один из банков, принадлежащий самому Гаруну аль-Рахману по прозвищу Золотой. И тут у рыцаря Франа наступил наконец момент, когда он смог совершенно определенно увидеть знак… Имя Гаруна аль-Рахмана некой золотящейся дымкой вдруг нарисовалось в воздухе, слегка поднялось над головой стражника и озарило слабым, но все же явственным сиянием и открытую дверь этой небогатой аптечной лавочки, и даже часть торговой площади. И висела эта дымка так долго, что рыцарь успел в нее всмотреться. Совершенно неожиданно в его представлении она стала проявлять некую невнятную тень, только не плоскую, как положено теням, а цветную, имеющую глубину и блистающую искорками… Это было изображение, рыцарь мог бы в этом поклясться, медальона с желтым камешком, который находился сейчас во внутреннем кармане Франова колета. Рыцарь замер, только не так, когда нащупал на поясе мешок с деньгами, предназначенный капитану храма Метли из Береговой Кости, а по-другому… Он стоял теперь, словно бы получая приказ от самой Госпожи… На сей раз он не сумел с собой справиться и пребывал в эдаком столбняке, пока Калемиатвель не толкнул его в плечо твердой, как выдержанное дерево, рукой. — Что? — повернулся к нему рыцарь. — Ты задумался, господин мой, — объяснил Калмет. — Я зову тебя, зову… — Да, — усмехнулся Фран, чтобы хоть немного разрядить обстановку, потому что и оруженосец, и Берит, и даже стражник во все глаза смотрели на него, будто бы он прямо перед ними неожиданно начал превращаться во что-то дикое и несуразное, в какое-то другое существо и не был уже рыцарем из расы людей со всеми обыденными повадками этого племени. — Странные вы люди все же, — проворчал неожиданно стражник. На сей раз он даже забыл о восточной вежливости, но тут же опомнился. — Я хотел сказать, господин, — он снова быстренько поклонился, — что не знаю многих особенностей твоей расы, господин. |
