Чувствовал себя живым.

В последнее время это случалось с ним редко.

Он направился к выходу, но в дверях развернулся к провожавшей его растерянным взглядом служанке.

– Я поселился в зеленой спальне. Знаешь, где это? Придешь ровно в полночь. Платье снимешь заранее, не люблю возиться с крючками и завязками. И… распусти волосы…

Она хотела что-то сказать, но Эйден не стал слушать. Если об оплате, пусть не волнуется – не обидит. Но цену назначит сам.

Пока он лежал на кушетке, недвижимый и безмолвный, Эйден Мерит нравился Эби гораздо больше. А после того, что он сказал, девушка только и думала о том, как бы вернуть его в положение, занимаемое им при первой встрече.

Что-то тяжелое, несомненно, помогло бы, и будь перед Эбигейл не холеный господин в дорогом костюме, а какой-нибудь освинский прилипала, она недолго сомневалась бы.

Но тут нужно было другое решение.

И она его нашла.

– Как это понимать?

Не сказать, что на следующее утро господин Мерит был разгневан тем, что не дождался ее ночью. Скорее – удивлен. Он снизошел до того, чтобы пойти за Эби на кухню, когда после завтрака на террасе она собрала на поднос чашки и блюдца. А у Эбигейл, не выспавшейся и злой из-за того, что до утра караулила, не надумает ли он сам явиться, не осталось сил бояться.

– Вам не понравился кофе? – спросила она со всей возможной почтительностью, но конец фразы смазался легким зевком.

– Мне не понравилось, что ты не выполнила моего распоряжения.

– Простите, господин Мерит, но мэтр Дориан приказал слушаться вас так же, как и его. А он мне подобных распоряжений не дает.

Молодой человек – Эби дала ему не более тридцати – насмешливо сощурился:

– Иначе говоря, моя просьба не входит в число твоих обязанностей?

– Совершенно верно, господин Мерит.

– А как насчет того, чтобы заработать привычным способом?

– Данный способ мне вовсе не привычен.

– Десять рейлов, – предложил он, пропустив ее слова.

Вряд ли освинские проститутки получали зараз столько, сколько Эби зарабатывала шитьем за две недели. А господин Эйден вряд ли когда-нибудь пользовался их услугами. Должно быть, назвал обычную цену какого-нибудь респектабельного борделя… Если бывают респектабельные бордели…

– Простите, господин Мерит. – Эби почувствовала, как краснеет, но ничего не могла с этим поделать. Зато могла другое. Под темным налетом трех последних лет, под прилипшей к ней грязью освинских улиц еще жила та девочка, которую отец заставлял перечитывать перед сном притчи из Священной книги, а матушка учила учтивому обращению. И коль нельзя послать высокородного наглеца куда подальше, нужно дать ему понять, что она не та, за кого ее принимают. – Полагаю, мэтр Дориан рассказал вам, как я попала в его дом, и вы сделали неверные выводы на мой счет. Да, я оказалась в тюрьме, так как находилась в неурочный час в неблагополучном районе, и по приговору суда, на котором мне не дали возможности оправдаться, вынуждена отработать три месяца. Пусть это будет мне наказанием за легкомыслие. Но мое легкомыслие совсем иного рода, господин Эйден.

– Пятнадцать?

Слушал, понял, но отступать не желал. Возможно, не поверил.

– Я не торгую собой, – произнесла Эби четко.

– Двадцать?

– Я не проститутка, – повторила она, с трудом удерживаясь от того, чтобы повысить голос.

– Так даже интереснее. Двадцать пять? Чем ты занимаешься в своем Освине? Прачка? Кухарка? Уличная торговка? За три месяца ты успела бы что-то скопить, а теперь, по ошибке или нет, будешь работать бесплатно.