Сказать, что Кристина была рада обо мне услышать, было бы явным преувеличением, но она меня вспомнила – как же можно забыть девочку, которая однажды прислала ей коллаж размером с дверь, состоящий из фотографий лошадей, каждая из которых была такой же белой, как Снежинка?

В тот раз мне пришла не открытка с автографом, а письмо. Оно было не особенно личным, но мы так или иначе поддерживали связь. Иногда проходили недели или даже месяцы, пока Кристина мне отвечала, и она крайне мало рассказывала о себе. Вместо этого она задавала мне много вопросов, на которые я добросовестно отвечала. Возможно, я была для нее чем-то вроде единственной связи с нормальным миром, поэтому она никогда окончательно не обрывала со мной контакт. Однако, по какой бы то ни было причине, когда пару недель назад я спросила ее, не даст ли она мне интервью для «Глобуса», она действительно согласилась. И я бы ни в коем случае не стала сейчас предавать ее доверие и раздувать из отдельных фраз сенсационные истории. Мне вообще не стоило заикаться об этом Дане.

– Если бы она не хотела, чтобы ты об этом писала, то вообще не упоминала бы этого типа, Лив. Для нее это отличная реклама, такое всем интересно. Телохранитель насилует актрису-подростка!

– Но все же было не так. Они встречались.

– Он был на восемь лет старше нее. Если бы это вышло наружу, он бы сейчас сидел в тюрьме.

Я покачала головой.

– Ей было почти восемнадцать, когда между ними все началось. А теперь оставь это, ладно?

– А почему ты не хочешь написать про ее галлюцинации?

– Потому что она бы этого не хотела.

– Ну и что?

– Дана!

Дана преспокойно наматывает на вилку спагетти. Парочка макаронинок падает, когда она тычет вилкой в мою сторону, соус капает на стол.

– Расслабься, Лив, – миролюбиво отвечает она. – Ты должна кое-чему научиться: такими темпами далеко не пробьешься.

У меня неприятно сжимается желудок, когда я опускаю глаза на свою пиццу и задаюсь вопросом, не права ли она. Конечно же, я хочу преуспеть. Но не таким способом. Не копаясь в личной жизни других людей, как свинья, которая ищет трюфели, в поисках чего-нибудь, что можно было бы подбросить народу как кричащую рекламу. По крайней мере, Яна Бремера, похоже, все устраивает. Наоборот, он хочет опубликовать интервью уже в декабрьском номере, хочет его разрекламировать, а когда мы прощались, он сказал одну вещь, от которой у меня сердце забилось чаще: «Клаус Маасен в конце года заканчивает работать на «Глобус», вы знаете? Нам нужно будет заново перераспределить его обязанности между сотрудниками, и других разделов это тоже касается. Полагаю, там может найтись что-то и для вас, как вы считаете?»

От одного воспоминания об этом я снова начинаю улыбаться.

– Ну а что Бремер сказал про тех дамочек с овцами, о которых ты собираешься писать? – вторгается в мои размышления Дана.

А откуда Дана знает… ах, точно, я ведь рассказала ей про тех двух пожилых женщин, которые познакомились по объявлению в газете и теперь живут вместе на ферме под Винзеном и разводят овец.

– Об этом я с ним еще не говорила.

– Но ты же хотела?

– Я подумала, что сделаю это после публикации интервью с Аткинс.

Пожимая плечами, Дана бросает на свою тарелку салфетку:

– Мое мнение на этот счет ты знаешь.

Поскольку Дана обычно, не церемонясь дольше четырех секунд, высказывает любое свое мнение, естественно, я его знаю: она считает описание старушек с овцами до смерти скучным.