|
Были и другие признаки сгущавшейся опасности, прежде всего, разумеется, взгляды сафудников в институте, в клинике, в лаборатории. Чаще всего он ловил на себе воровато-любопытные взглядики - как, мол, все еще здесь, а не там? - нередко замечалось отсутствие взгляда, отвод глаз в сторону, быстрое отвлечение к другому предмету, слепнущие вдруг от мысли глаза, что поделаешь, народ вокруг ученый, задумчивый, - иной раз он замечал взоры, полные молчаливой симпатии, которые тоже быстро упархивали прочь, их он называл про себя "пугливые газели". Это постоянное ощущение сгущающейся опасности вконец измучило Бориса Никитича. Он чувствовал себя в западне. Был бы один, бросил бы вызов - оставил бы все чины и посты и уехал бы в деревню, в сельскую больницу, или даже в Среднюю Азию, в горный аул. Увы, не могу себе позволить: пострадаю не только я, но все, кто от меня зависит, любимая семья, да и те, кто в узилище, от этого не выиграют. Один из его пациентов по Кремлевке посоветовал ему написать прочувствованное письмо в самый высокий адрес и даже дал понять, что проследит за прохождением письма. Борис Никитич внял совету, засел за составление текста, мучился, вычеркивал, перечеркивал в поисках убедительных, верноподданнических, но в то же время и достойных фраз, думал даже привлечь на помощь профессиональную литературу, то есть поэтессу Нину Градову, но тут вдруг обнаружилось, что пациент тот, его доброхот, только что исчез, катастрофически провалился под поверхность жизни и поверхность за ним сразу же затянулась. Так все это продолжалось в ужасе и оцепенении, на укороченных шагах и приглушенных фразах, пока вдруг однажды в его клиническом кабинете не протрещал телефон и женский голос, звенящая фанфара распирающего все существо энтузиазма, не произнес: - Борис Никитич, дорогой профессор Градов, вам звонят из Краснопресненского райкома партии! Только что текстильщицы Красной Пресни выдвинули вашу кандидатуру в депутаты Верховного Совета! Мы хотим знать, согласны ли вы баллотироваться в высший орган власти нашей страны, представлять в нем нашу замечательную медицинскую науку? - Позвольте, это звучит, как какой-то неуместный розыгрыш, - пробормотал Градов. Ласково, радушно, ну, просто в стиле кинофильма "Волга-Волга", голос рассмеялся. Вот, мол, экий рассеянный профессор, отрешенный от жизни мудрец. Не знает, что по неси стране идет кампания выдвижения кандидатов! - Ну, какой же розыгрыш, дорогой профессор, мы сейчас едем к вам - из райкома, и из райисполкома, и ткачихи, и журналисты. Ведь это же такое радостное, уникальное событие - ткачихи выдвинули профессора медицины! Градов бросил трубку, заметался, едва ли не зарычал. |
