Днем Жак, как правило, спал. Потому что не мог выносить шума, производимого многочисленными соседями. Грохот автомобилей, рев «пылесосов», которыми сдувают опавшие листья, вопли детей – почему обязательно нужно орать и греметь?! Почему обязательно нужно, чтобы вас слышала вся округа ?! Почему нельзя делать все тихо ?! Прекратите шуметь!Дайте человеку покоя!

Жака раздражал не столько шум сам по себе – хотя и шум тоже, чего уж лукавить? – сколько мысль о людях, этот шум производивших. О людях, которые существовали так близко, что ему никак не удавалось почувствовать себя в одиночестве. Ему постоянно казалось, что рядом всегда кто-то есть.

Чтобы хоть как-то примириться с жизнью, Жак работал – и читал – по ночам, когда соседи не стригли лужайки своими ревущими газонокосилками, когда прекращались работы на стройках, и на улицах не было автомобилей с их пронзительными гудками. Он пытался поселиться в деревне, но оказалось, что и там нет спасения от шума: вечно лающие собаки (Господи, и как им не надоедает все время лаять ?!), сельскохозяйственные машины, аварийные генераторы, бензопилы и трактора-внедорожники.

Жак уже и не знал, что ему делать.

А потом он нашел объявление в Интернете: «Требуется человек для работы смотрителем маяка». Жак ухватился за эту работу – и поначалу все было волшебно. Лучше и не придумаешь! Никаких людей! Вообще никаких! Ни единой живой души в радиусе несколько километров! А редкие крики олушей и чаек – это, в общем, терпимо. Это он как-нибудь переживет. Тем более что предыдущий смотритель не прикармливал птиц. Жак обрел долгожданный покой и решил, что в мире все-таки есть совершенство. Но счастье было недолгим. Жак начал слышать плеск волн. Да, волны бились о скалы: так было уже миллиарды лет – и будет еще миллиарды лет. Постепенно этот беспрестанный шуршащий плеск начал действовать Жаку на нервы. Жак не мог отгородиться от этого шума, не мог его не замечать. Звук был везде. Это было в десятки раз хуже, чем вопли соседских детей, скачущих на батуте в саду, или рев тракторов, забуксовавших в грязи.

В конце концов Жак позвонил своему нанимателю и сообщил, что, к сожалению, он вынужден отказаться от этой работы. Жаку действительно было грустно, поскольку сие означало, что ему вновь предстоит мучиться и страдать от присутствия в его жизни других людей, которые раздражали его одним только фактом своего существования.

Но ему вновь повезло. Как-то вечером он слушал онлайновую радиотрансляцию, и там объявили, что Национальному управлению лесоводческого хозяйства требуются мужчины для работы на дозорных башнях в отдаленных лесничествах. Вот оно! Да! Жак немедленно позвонил по номеру, указанному в объявлении. Ему на мыло прислали анкету, он ее тут же заполнил, отослал обратно, и уже через полчаса паковал вещи, чтобы ехать на новое место работы. На самую дальнюю дозорную башню в самом глухом уголке самого крупного в стране национального заповедника. В этой башне Жак будет жить совершенно один. Ему придется общаться с людьми не чаще одного раза в месяц, когда ему будут привозить продукты – и его это вполне устраивало. В лесу было тихо. Никаких механических звуков. Никаких автомобилей, никаких газонокосилок. Никакого собачьего лая. Лишь тишина и блаженный покой, одиночество – да, восхитительное одиночество, – и книги.

В первую неделю все было просто божественно. Если Жаку и докучали какие-то посторонние звуки, то лишь иногда и не так чтобы сильно: редкие самолеты, пролетавшие над башней на высоте не меньше восьми километров, полуденный стрекот цикад, ночной писк комаров и как-то вечером – всего один раз за все время – гроза.

Однако Жак не рассчитал скорость чтения и «прикончил» все книги, которые взял с собой, с явным опережением графика. Он чуть не умер со скуки и ужасно обрадовался, когда к башне приехал грузовик с продуктами.