Юрий Иванович не договорил, потому что в помещение вошел мужчина, прижимающий двумя руками к своему боку что-то завернутое в плотную ткань. Он покосился на Охотникова, а потом шагнул к окошку, продолжая держать свою ношу.

– Я это… – начал было он, но снова покосился на Юрия Ивановича, а потом продолжил: – Тут я часики принес. Хотел бы их это самое…

– Выставить на аукцион или продать через магазин? – поинтересовалась Сухомлинова.

– А где больше дадут? Да и побыстрее чтоб.

– Вы покажите, – предложил Охотников, – возможно, меня они заинтересуют.

Мужчина поставил пакет на прилавок, откинул края материи, оказавшейся старой скатертью.

– Вот, – произнес он с печалью в голосе, – швейцарские. Триста лет в нашем доме на стене висели, а тут финансово прижало. Приходится от сердца отрывать. Они с боем, кстати.

– Часы немецкие, – усмехнулся Охотников и посмотрел на Елизавету Петровну.

– Не вижу клейма, – подхватила она, – но по виду похоже, что произведены они в Шварцвальде во второй половине девятнадцатого века. Такие часы после войны почти в каждом доме висели. Их привозили многие в качестве военных трофеев.

– А ты где поживился? – обратился Охотников к посетителю. – Где добыл такой трофей?

– Как вы могли!.. – возмутился посетитель и оглянулся.

– Елизавета Петровна, не в службу, а в дружбу, – продолжил Юрий Иванович и обернулся к Сухомлиновой, – зайдите на полицейский сайт, где они размещают список антикварных вещей, похищенных на всей территории нашей необъятной родины. Наверняка эти часы, недорогие, к слову, там присутствуют. А я пока приглашу охрану.

– Вы че! – вскричал посетитель. – Так это мое. Я с рук купил недавно. Сто тыщ дал. Последние деньги вложил.

– Так нажимать кнопку? – спросила Елизавета Петровна.

Мужчина сделал шаг назад, а потом быстро развернулся и бросился из комнаты.

– В списке украденных вещей часов много, но похожие не числятся, – продолжила Сухомлинова, – хотя я еще не весь список просмотрела.

– Потом посмотрите, а пока пусть они у вас постоят. Вернее, походят. Повесим их на стенку, заведем. Пусть себе тикают. Если они не краденые, то я подарю их кому-нибудь. Хотя бы тебе.

– Мне не надо.

– Значит, надо думать, кому их преподнести. А тебе в любом случае премия за сегодняшний день. Часы эти всяко сто тысяч рублей стоят. Десятка из них – твоя. Деньги тебе нужны?

Елизавета Петровна помялась, а потом кивнула, чувствуя, что краснеет от стыда, словно только что она согласилась стать соучастницей какого-то преступления.

– Видишь, какая прибыльная у тебя работа, – напомнил бывший сокурсник, – так что бросай то грязное дело.

– Так я же сказала вам, что уволилась вчера.

– Не вам, а тебе, – напомнил Охотников, доставая из кармана бумажник.

В этот день посетителей было, как никогда, много. Особо ценного среди вещей, принесенных на оценку, не было. Разве что двойной дублон. Помня о том, что монеты особенно интересуют начальство, Сухомлинова набрала номер Юрия Ивановича, но телефон того находился вне зоны. Вскоре Охотников перезвонил сам и, узнав о золотой монете, сказал, что можно принять ее, чтобы выставить на торги.

К концу дня поток людей, пытающихся продать старинные вещи, иссяк. Елизавета Петровна еще раз позвонила начальнику и доложила, что нынешний день был чрезвычайно плодотворным.