– Это не все. Мне известно, какие отношения связывают вас с маркизом Уоррингтоном. Я знаю, что вы охотились за приданым его дочери и даже склонили ее к браку. Видимо, обманувшись в своих надеждах, вы решили мстить всему отвергнувшему вас сословию.

Холлибрук побледнел. Его длинные пальцы с пятнами чернил вцепились в края табурета. Испуг, тревога и горечь попеременно отражались у него на лице.

– Так вот оно что. Значит, теперь Уоррингтон решил погубить мое доброе имя. Странно, что он взялся за это столько лет спустя.

Саймона нисколько не тронули эти слова. Когда-то Гилберт Холлибрук сделал попытку примкнуть к великосветскому обществу, но был отвергнут. Вероятно, он относится к тем людям, которые не забывают обид.

Саймон присел к столу, заваленному бумагами. На стопке с книгами стояла фаянсовая кружка с остывшим чаем. Саймон принялся выдвигать ящики, тщательно просматривая их содержимое: запасные перья, чернила, перочинный нож, моток бечевки, дешевая писчая бумага… И, наконец, в дальнем углу самого нижнего ящика, он увидел то, что искал. С первого взгляда Саймон безошибочно узнал бриллиантовый браслет своей матери. Издав победный возглас, он извлек его на свет.

Глава 1

Как безумен род людской!

Спустя две недели

«Если они сейчас же не сменят тему, у меня случится истерика. Ужасная, непозволительная истерика, которая раскроет мое инкогнито и спутает все мои планы».

Сцепив на коленях руки, затянутые в перчатки, женщина, известная здесь под именем миссис Браунли, сидела в бальном зале поблизости от группы сплетничающих матрон. Шумный бал был в разгаре. Сотни свечей мигали в настенных и потолочных канделябрах; сквозь стекла очков, которые девушка надела, чтобы казаться солиднее, очертания фигур и предметов казались расплывчатыми. В толпе знатных гостей сновали лакеи с серебряными подносами, предлагая гостям шампанское и пунш. В воздухе витали ароматы дорогих духов, в дальнем конце зала оркестр на галерее под сводчатым потолком играл божественную музыку.

Клер впервые оказалась в подобном месте и, к своему удивлению, с наслаждением окунулась в праздничную атмосферу бала. Свет, музыка, ароматы – всё вплоть до последней минуты доставляло ей радость. Ей безумно хотелось принять участие в общем веселье, вместо того чтобы томиться у стены в роли наемной компаньонки. У нее даже мелькнула крамольная мысль, что, сложись обстоятельства иначе, она тоже могла бы вырасти в этом мире богатства и привилегий.

Однако сегодня Клер находилась здесь для того, чтобы присматривать за юной ветреной красавицей леди Розабел Лэтроп, белое платье и золотая головка которой то и дело мелькали в шеренге танцоров на паркетном полу. Предполагалось, что миссис Браунли в свои немолодые уже годы – целых двадцать пять лет – имела достаточно твердости и благоразумия, чтобы опекать юную девушку.

Удар обрушился неожиданно, когда Клер, отбивая такт ногой под бесформенным серым платьем, безмятежно наблюдала за плавным кружением пар. Кто-то из дам у нее за спиной заговорил о Призраке, и Клер мгновенно вспомнила, для чего она затеяла свой маскарад.

– Какое облегчение – знать, что преступник, наконец, за решеткой, – сказала леди Ярборо, тряся складками подбородка. Тугие седые локоны, обрамлявшие ее круглое лицо, были чересчур жесткими, чтобы их можно было принять за натуральные. – И ведь на кого посмел замахнуться! До какой наглости нужно было дойти, чтобы красть драгоценности прямо у нас из-под носа.

Остальные матроны согласно закудахтали. Виконтесса считалась главной среди этих старых куриц.

– Призрак стянул мою рубиновую брошь, – проскрипела миссис Данби. Она сжала когтистой рукой набалдашник своей трости и испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь, что преступник спрятался где-то в зале.