Рис. 5. Электроскоп.

Дюфе натер кожей стеклянную палочку и приложил ее к шарику электроскопа. Тотчас же ниточки растопырились. Затем исследователь, натер сукном сургучную палочку. Она, разумеется, тоже наэлектризовалась и стала притягивать к себе соринки. Но когда Дюфе поднес наэлектризованный сургуч к электроскопу, уже получившему заряд от стеклянной палочки, произошло нечто странное. Ниточки электроскопа, приобретя дополнительный заряд от сургуча, не разошлись в стороны еще круче, как этого можно было ожидать, а наоборот — сблизились. Они показали, что заряд исчез! Тогда Дюфе натер сукном сургуч и поднес его к электроскопу — ниточки разошлись. Затем наэлектризовал стеклянную палочку и коснулся ею шарика электроскопа. Опять ниточки, потеряв заряд, повисли.

Дюфе ставил опыт за опытом. Два бузинных шарика, подвешенные на шелковинках и получившие заряды от стеклянной палочки, отталкивались друг от друга. Точно так же вели себя шарики, заряженные от сургучной палочки. Но когда Дюфе зарядил один шарик электричеством стеклянной палочки, а другой — сургучной, то они не отталкивались, а начинали притягиваться.

Дюфе решил, что существуют два совершенно противоположных по своим свойствам электричества — «стеклянное» и «смоляное». Однородные электрические заряды отталкиваются, разнородные — притягиваются. Придя в соприкосновение, говорил Дюфе, разнородные заряды исчезают.

Другие исследователи, производившие эти же опыты, заметили, что когда натирают сукном сургуч (или кожей стекло), то электризуются сразу оба предмета — и сукно и сургуч, но заряды получаются на них хотя и одинаковые по величине, но разных «сортов», на сукне — «стеклянные», а на сургуче — «смоляные».

Ученые возражают

Не все физики согласились с предположением Дюфе. Особенно резко возражал против его гипотезы гениальный русский ученый М. В. Ломоносов. Как это может быть, спрашивал Ломоносов, чтобы что-то превращалось в ничто? Было порознь два электрических заряда, а как только они сошлись вместе — исчезли оба!

Гипотеза Дюфе противоречила одному из величайших и основных законов природы — закону сохранения материи и движения, который был установлен и доказан Ломоносовым:

«Все перемены в Натуре случающиеся такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько же присовокупится другому. Так, ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте; сколько часов положит кто на бдение, столько же сну отнимет. Сей всеобщей естественной закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своей силой другое, столько же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».

Что-либо не может превратиться в ничто, из ничего нельзя сделать что-то. Материя и движение неразрывны, вечны, они только изменяют форму, но ни при каких условиях не исчезают.

Современник М. В. Ломоносова В. Франклин выдвинул против Дюфе такие доводы: почему эти два сорта электричества всегда одинаковы по количеству? Почему они всегда появляются одновременно и никогда порознь? Не есть ли это то же самое, что предмет и его тень? А мы, не зная, где предмет и где его тень, считаем тень другим предметом!

Электричество — одно, оно распространено всюду, содержится во всех без исключения телах, но не проявляет себя, так как его везде поровну. Когда мы натираем кожей стекло, или сукном сургуч, то никакого особого «стеклянного» или «смоляного» электричества не возникает. При трении происходит только перераспределение зарядов: на одном из соприкасающихся при трении тел образуется избыток электричества, на другом — недостаток.

И когда наэлектризованные сургуч и стекло соприкасаются, избыток встречается с недостатком и заряды не исчезают, а лишь уравновешиваются или, как обычно говорят, нейтрализуются, действие их перестает чем-либо проявляться.