Тревис обнаружил, что в глубине души надеется: бобы плохо подействуют на Росса, ну, не так, как желе, – такого он никому не пожелает! Просто это докажет Мэрдоку, что не так‑то просто испытывать пищу…

– Ждешь, чтобы меня вывернуло наружу, – Росс улыбнулся.

Тревис вспыхнул и еще больше смешался, поняв, что выдал себя. Он отодвинул ящичек с хлебными кубиками и с вызовом выбрал новую цель высокий цилиндр, в котором что‑то плескалось.

– Двум смертям не бывать, – заметил Росс. – Как это пахнет?

Открытие хлеба подбодрило Тревиса. Он с надеждой принюхался и тут же отдернул от носа цилиндр: из отверстия пошла пена.

– Может, там жидкое мыло, – предположение Росса не очень‑то помогло.

– Лизни, приятель, у тебя только один живот на службе родине.

Тревис, подгоняемый насмешкой, лизнул – подозрительно и опасаясь неприятных последствий. Но, к его удивлению, пена, чуть сладковатая, не производила такого отвратительного впечатления, как желе. Скорее приятно, и жажда проходит. Он набрал полный рот, проглотил и напряженно сидел, ожидая, когда в животе вспыхнет фейерверк.

– Хорошо? – спросил Росс. – Ну, не могут же тебя все время преследовать неудачи.

– Особой удачи тоже нет, – Тревис закрыл цилиндр, из которого продолжала выпирать пена. – Мы живы… но летим неизвестно куда.

– Ты прав. Немного информации о нашей цели было бы полезно и утешительно.

– Планета тех, кто построил этот корабль, не может сильно отличаться от нашей, – Тревис повторил слова, высказанные ранее Эшем. – Мы без труда дышим их воздухом, можем есть их пищу.

– Двенадцать тысяч лет… Знаешь, я могу это произнести, но в реальности это для меня ничего не значит, – враждебность Росса либо исчезла, либо отодвинулась на второй план. – Слова произносишь, но не хватает воображения… понимаешь, о чем я?

Тревис, которому наступили на больную мозоль, немного посидел, сдерживаясь, потом ответил:

– Немного. Я четыре года провел в университете. Мы теперь не все время ходим в одеялах и перьях.

Росс взглянул на него, в холодных серых глазах мелькнуло удивление.

– Я не это имел в виду… – он улыбнулся, и впервые в его улыбке не было ни превосходства, ни насмешки. – Хочешь правду, приятель? Я получал образование – до проекта – очень трудным путем. Никаких университетов. Но ты ведь изучал занятие шефа – археологию, верно?

– Да.

– Что же значат для тебя двенадцать тысяч лет? Ты имел дело со временем в больших дозах.

– Для нашей истории это большой период – от пещер до современности.

– Да, задолго до египетских пирамид, до того, как человек научился писать и читать. Так вот, двенадцать тысяч лет назад звезды принадлежали этим парням в синем. Но готов биться об заклад, они их не удержали! На нашей планете ни одна страна, даже Китай, не прожили так долго.

Цивилизации поднимаются, а потом… – он щелкнул пальцами. – Капут. Другие занимают их место. Так что, может быть, когда прилетим в порт, о котором говорит Ренфри, ничего там не найдем. Или нас ждет что‑то совсем другое.

Либо то, либо другое. Только я бы предпочел, чтобы нас ничего не ждало.

Тревис вынужден был согласиться с логикой этого рассуждения.

Допустим, они прилетят в порт, который перестал существовать. И улететь оттуда не смогут: они не умеют управлять кораблем. На весь остаток жизни они превратятся в космических изгнанников.