Видимо, консьерж позвонил в квартиру и предупредил, двери кабины открылись одновременно с дверями квартиры, на пороге которой появился растерянный хозяин в домашних тапочках с перекошенным лицом. Рядом у лестницы стояли двое молодцов в черных плащах.

Тая пересекла площадку и оказалась на пороге. Один из охранников последовал за ней. Она резко оглянулась.

– Посторонним в верхней одежде в квартиру не заходить! – В ее голосе звучал металл. Пелевин замахал руками.

– Не до вас сейчас, ребята, не до вас!

Телохранитель был вынужден остаться на месте. Закрылась железная дверь, за ней внутренняя из мореного дуба. За такой стеной и пушечного выстрела никто не услышит.

Девушка сняла форменную куртку, повесила на крючок и осталась в белом халате. Взяв свой чемодан, она прошла за хозяином в спальню.

– Вы подождите меня в соседней комнате. Я вас позову, когда потребуется.

Пелевин подчинился.

– А могу я закурить?

– Только так, чтобы дым сюда не шел.

Сейчас Таисия делала свойственную ей работу, исполняя долг врача. Она вколола больной нейтрализатор, сердечное лекарство и снотворное. Женщина стала дышать ровнее и вскоре уснула.

Тая тихо проскользнула в гостиную. Пелевин стоял у окна и курил.

– Успокойтесь. С вашей женой все будет хорошо. Я вколола ей прекрасные препараты, и она уснула. К утру опять будет на ногах.

– Это не инфаркт, доктор?

– Нет. Я думаю, что вы ее перегружаете работой. Не забывайте, она носит на своем сердце лишних килограммов сорок.

Пелевин трясущимися руками достал бумажник из пиджака, который висел на спинке стула, вытянул из него сто долларов.

– Вот, пожалуйста, возьмите.

– Положите на стол и принесите с кухни стакан воды.

Он выполнял приказы, не задавая вопросов. Бумажник остался лежать на столе. Пухлый тяжелый и блестящий. Стакан с водой был доставлен в считанные секунды.

– Сядьте. Я дам вам хороших капель, иначе вас тоже сердце подведет. Нервишки шалят?

– Да, знаете ли, большие перегрузки. Вы правы, я сам работаю, как лошадь и людей заставляю пахать.

Он сел в кресло и принял протянутый ему стакан с лекарством.

– Пейте до дна. Это очень успокаивает.

Он выпил. На столе лежал раскрытый чемодан с красным крестом и его бумажник.

– Ну, что вы ощущаете?

– Во рту вяжет, будто неспелую хурму съел.

– Все правильно. Сейчас язык вообще ворочаться перестанет, в ногах тяжесть появится, руку поднять сил не будет и шевелиться не захочется. Отличное зелье растительного происхождения. Меня его одна бабка-шаманка научила варить. А главное, что в крови не остается никаких следов. То же самое, что петрушку съесть или сельдерей. Оно безвредно, но с человеком можно делать, что угодно. В старину этим зельем поили людей перед тем, как отрезать им конечности.

Доктор подошла к своему чемодану, достала из него револьвер, вернулась назад и остановилась в метре от беспомощного человека, чувства которого можно было читать только по глазам. В них стоял ужас.

– Я знала, что убью вас без помех, как и остальных. От моей пули невозможно загородиться ни стенами, ни охраной.

Раздался выстрел. На рубашке Пелевина появилась кровь. Ужас в глазах застыл, как на фотопленке, раз и навсегда.

Через три минуты доктор вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь.

Охранники испытывающими взглядами смотрели на женщину, словно ждали указаний.

– Ну что, так и будем стоять? Вызовите лифт.

Лифт вызвали.

– И вот что, молодые люди. Женщину транспортировать нельзя. Я сделала все, что могла. К утру надеюсь, ей станет лучше.