Константин Бадигин. Покорители студёных морейПокорители студеных морей – 3
Глава I. ПОСОЛ ТЕВТОНСКОГО ОРДЕНА
В предутренней тишине тревожно нарастал топот идущего наметом коня. Псы, спущенные на ночь с цепи, рванулись к тыну, захлебываясь в злобном лае. Подковы громыхнули по деревянному настилу; над забором мелькнул островерхий шлем всадника; топот стремительно стал удаляться и сразу смолк. В доме боярина Борецкого не спали. В окнах большой горницы, где находилась библиотека, светился едва заметный огонек, почти растворившийся в бледном свете начинающегося дня. В гостях у хозяина сидел Эйлард Шоневальд, приехавший к боярину Борецкому с тайным поручением от великого магистра тевтонского ордена. Он прибыл в Новгород с лифляндскими купцами только вчера и в качестве ревельского негоцианта был представлен старшине немецкого двора. В тот же день, переодетый купцом, он прибыл в дом к именитому боярину. Гостеприимный хозяин по-княжески принял орденского посла. Беседа длилась давно, но о главном Шоневальд еще не успел сказать ни слова. Борецкий поразил гостя своей образованностью и осведомленностью в европейских делах. К удивлению Шоневальда, ему, неразговорчивому и замкнутому человеку, больше приходилось говорить, чем когда-либо раньше. Разговор шел по-латыни. Топот одинокого всадника, проскакавшего мимо окон дома, не остался незамеченным собеседниками. — Гонец… Надо быть, к тысяцкому… — заметил как бы про себя стоявший у раскрытого окна Борецкий, высокий, статный мужчина. Когда он обернулся, Шоневальд прочел на лице боярина скрытое волнение. Некоторое время оба молчали. — Продолжим наш разговор, господин, — прервал молчание Шоневальд. — Я думаю, появление этого всадника не могло отразиться на вашем прекрасном расположении духа. — Я вас слушаю, ваше священство. — С этими словами Борецкий сел на лавку и, охватив голову руками, оперся локтями на стол. — Вы согласны со мной, что московский князь не может иметь никаких прав на Великий Новгород, — заговорил посол. — Новгород древнее, Новгород богаче, и земля Новгородская во много раз обширнее земли московского князя. Речь посла прервал гулкий удар башенных часов в доме Борецкого; часы пробили в нескольких местах города. Когда замолк последний, далекий удар, Шоневальд спросил: — Кстати, дорогой господин, я никак не могу разобраться в ваших часах, почему они пробили только один раз? — Мы на Руси начинаем день с восхода солнца. Это первый час дня, один удар наших часов… Как бы в подтверждение слов Борецкого, первый солнечный луч скользнул по богато убранному столу, ярко загоревшись в алмазах, которыми был осыпан кубок гостя. Хозяин загасил большую восковую свечу: — Начался день, ваше священство. — И этих дней не становится меньше оттого, что мы стареем. Их будет столько же и после нашей смерти… Однако, что вы думаете по поводу… — Земли, принадлежащие лично мне, — заметил высокомерно Борецкий, — больше всей Московской земли.
— Святая истина, господин!.. — Шоневальд бросил взгляд на собеседника, как бы прицениваясь. Ему показалось, что сейчас время перейти к главному. — И недаром великий магистр — продолжал посол, приглаживая длинные, заложенные за уши волосы, — глава нашего ордена, считает вас первым человеком в Новгороде, достойным управлять этими землями… Борецкий насмешливо улыбнулся: — Если бы я хотел быть посадником, ваше священство, поверьте… — Я не об этом дорогой господин. |
