Вот так всегда, подумала Джулия, и на сердце у нее привычно потеплело. С детства, сколько она себя помнила, их с матерью связывали дружеские доверительные отношения, каких не знала в семье ни одна из ее подруг. Это, впрочем, было не удивительно: леди Делабоул обладала редкостным талантом вносить в жизнь своих ближних красоту и покой, а ее природное достоинство и доброта давно стали притчей во языцех.

К тому же, хотя ей исполнилось уже тридцать восемь, она все еще не утратила своей красоты. У нее были ясные голубые глаза, вздернутый носик и милая ямочка на подбородке. Джулия не раз жалела, что она не похожа на леди Делабоул. Двум средним сестрам – Элизабет и Каролине – повезло больше: они пошли в мать; сыновья, Фредерик и Роберт, тоже. Джулии же и самой младшей, Аннабелле, достались отцовские рыжеватые волосы, зеленые глаза и прямой нос.

Семейство лорда Делабоула имело в обществе высокую репутацию и хорошие связи, так что дети могли с полным правом рассчитывать на счастливое устройство в жизни.

Дождь как будто немного поутих, и поездка продолжалась спокойнее.

– Вот видишь, гроза постепенно отходит. – Некоторое время леди Делабоул, щуря голубые глаза, смотрела в окно, потом со вздохом обернулась к дочери. – Признаться, я взяла тебя сегодня с собой не без умысла, – начала она, и в ее взгляде появилась неожиданная озабоченность. – Я давно собиралась побеседовать с тобой… о многом, но без конца оттягивала разговор. Наверное, я просто не знаю, как лучше подготовить тебя и сестер к тому, что может ожидать вас в будущем. Англия, конечно, богатая страна и прокормит вас, и ваших детей, и даже внуков… но только если мне удастся сейчас как-то выправить наши дела. На будущей неделе я намерена переговорить с поверенным о вашем приданом. Разумеется, каждая из вас получит часть драгоценностей, доставшихся мне от мамы. И все же… – Леди Делабоул растерянно умолкла, словно не зная, как продолжать.

Слова матери немало озадачили Джулию. Речь как будто шла о каких-то серьезных трудностях. Но разве такое возможно? Ведь их семья богата, у них большой старинный особняк в Сомерсете и прекрасный дом в Бате. В Хатерлейском парке полно слуг, а усадьба, совсем недавно благоустроенная по проекту знаменитого Хамфри Рептона, стала еще лучше, чем прежде. Тогда что это за «дела», которые надо «выправлять»?

– Я не понимаю, – обескураженно призналась Джулия. Втайне ей хотелось, чтобы разговор на том и закончился. От беспрерывного грохота и сверкания кругом она и так чувствовала себя неважно, но это чужое озабоченное выражение на мамином лице тревожило ее гораздо больше.

– Жизнь моя протекала спокойно, – продолжала леди Делабоул, все еще не объясняя, к чему клонит. – Все мои дети выжили, и я не устаю благодарить небо за это счастье. Лишь в последнее время у меня появилось подозрение… – Она осеклась. – Впрочем, полагаю, мы успеем оградить себя от возможных неожиданностей. Я хочу уже сегодня, как только мы вернемся домой, поговорить с тобою о том, как тебе лучше устроить свою жизнь, и… и ответить на все вопросы, какие ты пожелаешь мне задать. Уверена, что очень скоро ты влюбишься без памяти в какого-нибудь из своих восторженных поклонников. И то сказать, некоторые уже год, а то и больше ходят за тобою по пятам и часами декламируют восторженные оды. – Леди Делабоул ласково потрепала дочь по щеке, и Джулия почувствовала, что краснеет.

– Когда вы говорите о моих кавалерах в таком тоне, все они кажутся ужасно глупыми… Но мне все равно нравится принимать их ухаживания.

– И принимай на здоровье! Уверяю тебя: как только мужчина взваливает на себя обязанности супруга и отца семейства, все рифмы, которые он когда-то заучивал ради своей возлюбленной, очень быстро вылетают у него из головы.