— Тогда что такое я сам? Набор модов? Ты ведь шаманка, что там с душой и загробным миром?

— На Стене нет загробного мира, Арк. Если ты умрёшь, то однажды воскреснешь где-нибудь здесь же, на Стене, и начнёшь всё заново. Если твою душу сожрут пустотники или поработят демоны — это уже навсегда. Как и эфирные моды… Душа — это и есть настоящий ты. Но пока у тебя есть тело, оно тоже будет влиять на тебя и твои поступки.

В её словах был смысл. На мышление влияют гормоны, которые создаёт тело, а мы тело модифицируем, встраивая в себя части чудовищ.

— …Но я останусь твоим клинком, даже если ты потеряешь человечность, и станешь одним из них окончательно.

— Я знаю, Тия. Что было дальше?

— Дальше я ушла жить в тоннели. Я очень смутно помню тот сон, он был слишком давно. В тоннелях мне пришлось выживать самой. Я питалась объедками и частями монстров. И… тогда я не была хаархусом стаи. Я боялась драки, боялась боли и не хотела судьбы проходчика. Я мечтала о семье, но люди не были способны ею стать.

Поскольку одна из доминирующих веток была фурией, нежить относилась ко мне с презрением, но.. с презрением тёплым. Как к нелюбимому глупому родственнику, которого лучше бы никогда не было, но всё же родичу, а не чужаку.

Я не убивала нежить. И нежить всё реже замечала меня. А даже когда мертвецы нападали на меня, я всё равно никогда их не убивала. Искала еду в локациях мёртвых, пользовалась тем, что мертвецы принимали меня за некроморфа, а чем чаще я мелькала перед ними — тем ближе они меня подпускали к себе.

Пока я не начала с ними дружить.

— Дружить с нежитью? Разве они разумны?

— Они… разные, Арктур. Скелеты очень спокойные и рассудительные, в зомби бурлят остаточные желания тела. Клетки в умирающем теле очень сильно голодают, но мозг уже не может понять суть голода, и пытается его утолить чужой плотью, хоть им это уже и не нужно. Организм не способен насыщать клетки пищей, но не все клетки тела умирают сразу. Призраки наоборот, созданы из эмоций. В них очень много от живых, но вот действуют они на одних эмоциях. Бедняжки…

Они все очень страдают, Арк. Дикие стражи выполняют свой долг, но им больно от бессмысленности своего существования. Они устали от созерцания пустоты. Каждый из них варится в соку из отголосков воспоминаний, вспышках памяти о далёком прошлом… Это тоска, какую тебе никогда не понять. И мне тоже. Вообще никому из живых.

— Продолжай. — подбодрил я замолчавшую девушку.

— Мертвецы стали моей семьёй. Не удивляйся, я ведь и сама была близка к ним, потому воспринимала мир иначе. Сейчас нежить не вызывает у меня прежних чувств. Только жалость осталась, но я не стану жалеть некроморфов, и уничтожу столько нежити, сколько ты скажешь.

— Я знаю, Тия, не нужно оправдываться. Ты выживала, как могла. И не до конца контролировала себя.

— Да.. это так, — задумчиво кивнула шаманка. — Но рядом с мёртвыми мне было спокойней. Они окончательно привыкли ко мне, а я к ним. Даже пару раз помогали, устраивая мини-прорывы и зачищая для меня комнаты с пищей. Нежить продолжала относиться ко мне, как ошибке, но они проявили тогда ко мне больше добра, чем кто бы то ни было в городе. И я очень хотела ответить им тем же.

К сожалению, на локации нежити постоянно нападали проходчики. Нежити зачастую плевать на развоплощение другой нежити, если они не связаны группой, потому я не вмешивалась, да и что я могла? Даже будучи частично фурией, что-то не позволяло мне причинять вред людям. Знаешь, как некий блок в голове. Просто боишься поднять руку…

Но с каждым днём они отвоёвывали владения у моей семьи. Ещё немного, и у меня не останется друзей, а потом будет и негде прятаться. Так я тогда думала. И надо сказать, началась эта история где-то на втором этаже, а тогда я была уже шестом или седьмом.