– Совершенно верно. Если б вы, ваш дворецкий и, может быть, один из ваших лакеев пришли в морг и посмотрели на него, то это очень помогло бы нам.

– Если это необходимо, – согласился генерал. Очевидно, данная идея ему не очень понравилась, но он смирился с неизбежным.

Раздался резкий стук в дверь, и прежде чем Балантайн успел ответить, дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина. Питт сразу же ее вспомнил. Леди Огаста Балантайн была красива неброской холодной красотой. В ее лице читалась скрытая, сдерживаемая сила. По-видимому, она тоже помнила полицейского, потому что ее взгляд почти заморозил его. Эта холодность намного превосходила ту, которую Томас мог бы ожидать за то, что появился у них в доме ни свет ни заря. Но ведь после двух их предыдущих встреч хозяйка могла связывать его появление только с горем и болью.

Леди Огаста была одета в темное шелковое платье классического покроя, в котором можно было наносить утренние визиты. Платье было модным, но строгим – именно таким, какое больше всего соответствовало ее возрасту и достоинству. На висках у нее пробивались седые волосы, горе состарило ее кожу, однако глаза этой дамы продолжали светиться умом и железной волей.

Питт встал.

– Прошу прощения за то, что побеспокоил вас в столь неурочное время, леди Огаста, – негромко произнес он. – К сожалению, перед вашим домом произошло убийство, и мне необходимо опросить всех жителей, не слышал ли кто-нибудь какого-нибудь шума. – Он старался щадить чувства хозяйки дома. Эта женщина ему не нравилась, и поэтому он старался вести себя с ней подчеркнуто вежливо.

– Я так и предполагала, что вас заставила прийти сюда казенная надобность, инспектор, – ответила она, разом положив конец возможности любого социального общения между ними. Это был ее дом. И полицейский мог очутиться здесь только по делу.

Странно, но Питт почувствовал, что внутри его все сжалось, как будто Огаста ударила его. А ведь такую реакцию можно было ожидать! После всего, что было между ними – трагедия и боль утраты, – почему она должна была вести себя по-другому? Суперинтендант постарался расслабиться, но это ему не удалось. Балантайн тоже встал и теперь переводил взгляд с супруги на полицейского, как будто тоже хотел извиниться: перед Питтом – за высокомерное отношение к нему жены, перед женою – за присутствие в доме Питта и за возможную новую трагедию.

– На какого-то беднягу напали и убили перед нашим домом, – сказал генерал без обиняков.

Женщина глубоко вздохнула, но сохранила присутствие духа.

– Это кто-то, кого мы знаем?

– Нет, – быстро ответил ее муж. – По крайней мере… – Он повернулся к Томасу, вопросительно взглянув на него.

– Маловероятно, – Питт по-прежнему смотрел на Огасту. – Создается впечатление, что он переживал не лучшие времена и ввязался в драку. Но у него ничего не украли.

Леди Балантайн расслабилась.

– Тогда, инспектор, я рекомендую вам опростить наших слуг. Может быть, они что-то слышали, а если нет, то мне очень жаль, что мы ничем не смогли вам помочь. Всего доброго.

При этом Огаста даже не пошевелилась. Она разрешала уйти Питту, а не уходила сама.

Было видно, что хозяин дома чувствует себя неловко. У него тоже не было никакого желания затягивать беседу, однако он не мог согласиться с тем, чтобы ее закруглила его жена. Генерал еще никогда не отступал с поля боя и не собирался делать этого и теперь. Он мучительно пытался сохранить лицо.

– Если вы заранее сообщите мне, когда я должен буду быть в морге, я туда приеду, – сказал он Томасу. – А пока Блиссет покажет вам все, что вы посчитаете нужным увидеть.