— Ну-у ты загнул! — протянул Прошка. — Серж состоятельный, жизнерадостный мужик с устойчивой психикой. По-твоему, он стал бы рисковать приятной и благополучной жизнью ради сведения мелких счетов?

— Да, Марк, вынуждена тебя разочаровать, — подключилась я. — Могу присягнуть, что Серж практически не имел возможности выступить в роли отравителя. Он почти весь вечер прослужил мне подушкой. Смертельная доза атропина — двести граммов. Чтобы жертва не заметила странного вкуса портвейна, убийца должен был вылить отраву в стакан не меньше чем в пять приемов. Я, конечно, раза два расставалась со своим кавалером, но очень ненадолго. И сдается мне, Мефодий к тому времени уже лежал в углу гостиной на матрасе. А все остальное время моя голова покоилась на животе Архангельского.

Марк посмотрел на меня, не скрывая отвращения.

— Я заметил, — сказал он ледяным тоном. — Не считая тех минут, когда вы отплясывали свой идиотский канкан и уединялись на кухне. Чем вы там, интересно, занимались?

— Целовались, — безмятежно ответила я.

— Что?! — Марка передернуло.

— Не надо смотреть на меня такими страшными глазами. Я свободная совершеннолетняя женщина и имею полное право вести себя, как мне заблагорассудится. Take it easy, Марк. Мы не собираемся идти под венец или вступать в греховную связь. Просто немного расслабились.

— Я скорее понял бы, если б ты расслабилась, приняв рвотное, оно тебе было в самый раз, — выплюнул Марк. — Нашла развлечение!

— Да, нашла! А где еще я возьму мужика, который, пофлиртовав с девушкой, не полезет к ней в постель и не станет взваливать ей на голову свои проблемы?

Надвигавшуюся бурю рассеяли Генрих и Леша. За годы нашей дружбы они приобрели такой огромный опыт в пресечении всевозможных конфликтов, что практикующие психотерапевты позеленели бы от зависти.

— Давайте обсудим этот вопрос как-нибудь в другой раз, — кротко предложил Генрих.

Леша моментально внял ему и сменил тему разговора:

— Да! Как же мы раньше не задумались: у кого была физическая возможность подлить Мефодию яд? Кто около него вертелся?

— Никто, — ответил Прошка. — Все шарахались от него, как от чумного, по крайней мере, вначале. А портвейн первые два или три раза наливал ему я. Но только портвейн. Без атропина.

— Ты говоришь про первый час посиделок, — сказал Марк. — А потом все хорошенько набрались и окружающее воспринимали с трудом. Учитывая темноту и общий сумбур, убийца мог чувствовать себя вполне комфортно.

— Может, попробуем вспомнить, кто был на виду, а кто держался в тени? — предложил Леша.

— Бесполезно. В девять уже стоял дым коромыслом, — напомнила я. — Все говорили одновременно, не обращая друг на друга внимания. Думаю, мы не сумеем воспроизвести последовательность событий, если какой-нибудь умник решит провести следственный эксперимент.

На этой многообещающей ноте наше совещание закончилось. Я отвезла всю компанию в Москву, но попытку устроить в моей конуре штаб-квартиру пресекла.

— Я хочу выспаться. А сделать это в вашем обществе не удавалось еще никому и никогда. Созвонимся вечером. Но если у кого-то на свежую голову появится стоящая идея, то можно будет и собраться.

В результате мы с Лешей поехали по домам, Марк забрал к себе Генриха, а Прошка напросился с ними.