— Кто-нибудь знал, где ты и когда вернешься?

— Естественно. Я известил секретаршу. Сказал, куда еду, и предупредил, что буду там до вечера. А почему ты спрашиваешь? У тебя есть какие-то соображения насчет личности моего лжедомушника?

— Никаких. Просто я хочу убедиться, что твой неизвестный гость мог получить информацию о твоих планах и действовать, не опасаясь сюрпризов вроде непредвиденной встречи с тобой. Ведь твоя секретарша не стала бы замыкаться в гордом молчании, если бы кто-нибудь позвонил и спросил, как с тобой связаться?

— Не стала бы. Но зачем кому-то забираться в мою квартиру, если не за материальными ценностями, объясни, солнышко. И как ты догадалась, что ко мне забрались? К вам что — тоже?

— Да. К Леше. Серж, извини, пожалуйста, но позволь мне поделиться с тобой новостями в другой раз. Если помнишь, мы должны разобраться с убийством до завтра, иначе придется тебе носить нам передачи. Пока, ладно?

— Я тебя не узнаю, милая! Где твой несгибаемый дух, где гонор? Ты давай не раскисай. Все как-нибудь образуется. Удачи вам! Целую.

— Ой, подожди! Совсем из головы вылетело! У тебя ключи от квартиры за последние несколько дней не пропадали?

— Насколько мне известно, нет.

Я вздохнула, подумав, что тот же вопрос следовало бы задать Агнюшке. А учитывая широкую натуру Сержа, возможно, и не только ей.

— Тогда последний вопрос: ты забрал свои ключи у Мефодия, когда попросил его съехать?

— Нет. Я же вроде как не на совсем его выгонял, а до окончания мнимого ремонта.

— Ясно. Все, Серж, пока. Может быть, позвоню тебе завтра.

— Да уж постарайся! Не позвонишь — сгорю от нетерпения. Пока.

Я вернулась в гостиную и выложила друзьям новость.

— Та-ак! Это уже становится интересным, — задумчиво сказал Марк. — У вас имеются хоть какие-нибудь догадки?

— Маловато информации, чтобы строить догадки, — проворчал Леша. — Мы даже не знаем, лазает ли этот тип только в квартиры участников вечеринки или вообще в квартиры всех бывших хозяев Мефодия.

— Если допустить, что ключами он разжился на вечеринке, первое предположение больше похоже на правду, — высказалась я.

— Убей меня, не могу понять, при чем здесь Леша! — выпалил Прошка. — Лёнич — ясно: у него Мефодий жил и хранил свое имущество. Серж — еще как-то объяснимо: от него Мефодий съехал всего три месяца назад. Возможно, оставил там кое-что из вещей. Но Леша? Пускай даже Мефодий у него что-то забыл. За полтора года его пожитки сто раз бы выбросили или вернули хозяину. Какой резон убийце обшаривать Лешину квартиру?

Я вскочила.

— Вот что, Марк, Прошка, поезжайте-ка вы домой, посмотрите, не навестил ли этот таинственный субъект и вас. Все равно, пока мы не обнаружим закономерности в выборе обыскиваемых квартир, дальше нам не продвинуться. А я попытаюсь через Сержа связаться с Малаховым. Мефодий жил у него в промежутке между Сержем и Лёничем. Если убийца ищет что-то из имущества своей жертвы, он должен был наведаться и туда.

Марк с Прошкой отнеслись к моему предложению с прохладцей.

— Вряд ли к нам забирались, — сказал Марк. — Наши ключи не пропадали.

— А ко мне в комнату этому типу вообще не попасть, — заявил Прошка. — Мои старушки бдительнее президентской охраны и из дома почти не выходят. Могу, конечно, позвонить, если ты настаиваешь…

— Нет. Ни к чему волновать бабулек. Да и никто, кроме тебя, не сможет определить, побывали у тебя в комнате или нет. А что касается ключей, так убийца должен был понимать: если он позаимствует ключи у всех гостей Генриха, мы неизбежно свяжем их пропажу с убийством.