– Знаю, – мрачно откликнулся Бэрх.

Открыв ящик стола, он вытащил из него початую бутылку виски и, не предлагая гостю, запрокинул ее над широко открытым ртом. Отпив добрую половину, опустил бутылку и уставился на адвоката тяжелым взглядом.

– Ты его видел?

– Да, – прикуривая, ответил тот.

– Передал?

– Да. Нам что, пора сматываться? – стряхивая пепел прямо на пол, поинтересовался Барелли.

Бэрх снова глотнул из бутылки и, обтерев губы тыльной стороной ладони, проворчал:

– Поганое дело... Отцы пронюхали, что мы их водили за нос, и начали свое расследование.

– Это похуже юстиции и полиции вместе взятых, – нервно заходил по кабинету адвокат.

– Не мечись, – остановил его управляющий, – сейчас, если Мензу освободят под залог, за нас не дадут и ломаного гроша. Они вытряхнут из него все!

– Но ему нельзя оставаться в тюрьме, – оперся руками о край стола Барелли, глядя прямо в маленькие злые глазки Бэрха. – Там его тоже достанут. На деньги, которые у нас есть, можно сделать все, что угодно, понял? Главное, чтобы ты был готов за сутки до его освобождения. У тебя есть план города?

Управляющий молча вынул из ящика стола туристическую схему. Склонившись, адвокат провел над паутиной улочек горящей сигаретой, используя ее, как указку:

– Все надо точно рассчитать... Смотри, вот так его повезут, а тут будешь ждать ты!

На перекрестье улиц, указанное Барелли, упала капля крови из разбитой губы Бэрха. Он небрежно смахнул ее толстым пальцем.

– Нам сообщат?

– Да, – выпрямился адвокат, – я нашел наконец надежный канал связи с тюрьмой...

***

Тюрьму Бир «держал» Менза. Ни одно событие в ее стенах не могло пройти мимо него, будь то подпольная торговля всякой всячиной, добывание наркотиков, разбор споров, возникающих между различными группировками уголовников, или сбор податей в «черную кассу», поскольку все в тюрьме решали деньги – за них покупались различные блага, послабления режима и определялось, в зависимости от ранга заключенного в тюремной иерархии, право пользования лекарствами и передачами с воли. Деньги, драки, наркотики, прелюбодеяния, свобода передвижения внутри тюрьмы, назначение на различные должности, исполняемые заключенными, – типа уборщиков и разносчиков пищи – за всем этим незримой тенью стояла плотная фигура Мензы.

Тюрьму он прибрал к рукам практически сразу после вынужденного переселения из ночного квартала в одиночную камеру. Возражать ему не пытались – слишком серьезные силы стояли за спиной китайца, принявшего арабское имя. Пусть поддерживавшие его люди не сидели здесь, в провонявших потом, дешевым табаком, нечистотами и дезинфекцией камерах, но по их приказу, отданному на воле, некто мог специально сесть в тюрьму и удавить ослушника. Впрочем, это могли сделать и по приказу Мензы – за сигареты, жратву, спиртное, наркотики, за право верховодить в камере или на галерее этажа тюремного блока. Недаром же сам господин начальник тюрьмы время от времени наведывался в камеру сидящего под следствием владельца казино, двух авторемонтных предприятий и транспортной конторы или вызывал его к себе в кабинет, где угощал чашечкой хорошего кофе, – сегодня Менза, то есть господин Фарид Акбар, сидит в тюрьме. А завтра? Кто знает, будущее ведает только Аллах, и оно лишь в его воле...

Поэтому после ужина, тощий, похожий на нахохлившуюся птицу Моу, отбывавший срок за торговлю наркотиками и контрабанду, заторопился выполнить переданное ему приказание и уже с полчаса парился в туалете второго этажа. Парился в буквальном смысле – чтобы заключенные не засиживались на унитазах, в тюремных туалетах на всю мощь работали калориферы парового отопления, создавая почти непереносимую жару.