Платье, которое было на Кейт в этот праздничный вечер, Кларк выписал из Парижа – должно быть, поэтому оно сильно отличалось от платьев других девушек. Большинство надели бальные платья светлых тонов – разумеется, за исключением белого, так как этот цвет был привилегией юной дебютантки, – однако все они принадлежали к одному стилю, что, впрочем, не мешало их обладательницам выглядеть очаровательно и мило. Но Кейт была не просто очаровательна – она выглядела по‑настоящему оригинально и элегантно и притягивала все взгляды. Казалось, что женского, взрослого в ней значительно больше, чем девичьего, однако производимое ею впечатление не было ни вульгарным, ни чрезмерно чувственным. От нее как будто исходила какая‑то несуетная простота, что только подчеркивалось отсутствием оборок, кружев и других ненужных украшений. Ее платье из светло‑голубого атласа с тонкими, как ниточки, бретельками было скроено по косой и, плавно облегая фигуру, играло и рябило при каждом движении, словно поверхность пруда в ветреный день. Подобный покрой подчеркивал ее изящество и пропорциональность сложения, а аквамариновые серьги, перешедшие к Кейт от бабки по материнской линии, сверкали среди густых темно‑каштановых прядей, словно глаза шаловливых эльфов.

Никакой косметики Кейт не употребляла. Единственное, что она себе позволила, это немного пудры на плечах, чтобы подчеркнуть цвет платья, который менялся в зависимости от освещения: то голубел, как первый лед на реке, то напоминал зимнее пасмурное небо. Что касалось лица, то никакая пудра или крем не могли улучшить его естественного оттенка, соперничавшего с нежнейшими лепестками самых бледных роз. Губы у Кейт были ярко‑алыми, несколько капризно изогнутыми, что особенно бросалось в глаза, так как она постоянно что‑то говорила, улыбалась или смеялась.

Поздравив дебютантку с достижением совершеннолетия, Кейт и Кларк двинулись в глубину зала. Кейт держала отца под руку, а он беззлобно над ней подтрунивал. Элизабет шла за ними, но через каждые пять шагов ей приходилось останавливаться, чтобы поболтать с кем‑нибудь из знакомых. Вскоре Кейт заметила среди гостей сестру виновницы торжества, стоявшую в углу с группой молодежи, и поспешила туда, договорившись с отцом встретиться немного погодя в бальном зале.

Кларк Джемисон с гордостью проводил дочь взглядом – и не он один. Многие головы повернулись ей вслед, хотя Кейт об этом даже не подозревала. Никогда еще ей не приходило на ум, что она выглядит просто потрясающе и способна покорять сердца одним взглядом, одним движением. Уже через несколько секунд она непринужденно болтала и смеялась со своими подругами, так и не заметив, что успела вскружить головы нескольким десяткам молодых людей. Зато Кларк это заметил, однако, продолжая потихоньку наблюдать за дочерью, нисколько за нее не волновался. Он давно привык: что бы Кейт ни делала, где бы ни находилась, она неизменно очаровывала окружающих своей веселостью и жизнелюбием. Кейт любили все без исключения, никому и в голову не приходило ее обидеть или просто отнестись недоброжелательно. И это позволяло Кларку и Элизабет надеяться, что через пару‑тройку лет их дочь встретит достойного молодого человека, полюбит его и выйдет за него замуж.

Особенно часто об этом задумывалась Элизабет. Она была счастлива с Кларком и, разумеется, желала дочери такой же судьбы. Однако ее муж придерживался несколько иного мнения. Нет, он был не против брака дочери, но считал, что сначала она должна получить хорошее образование. Он даже говорил с ней об этом, и убедить Кейт Кларку не составило труда. Несмотря на молодость, Кейт была достаточно умна, чтобы не отказываться от такой замечательной возможности, тем более что замуж она совсем не спешила.