|
Так сказал Джозеф. А еще он сказал, что за этими горами то, что его предки-кочевники звали домом. Бесконечные сухие равнины, которые в основном составляют этот континент. Немилосердная топка, в которой совершенно невозможно выжить – а предки Джозефа выживали тысячелетиями, пока не пришли белые.
Харри посмотрел вниз. Такой мирный и заброшенный вид, такая тихая и милая планета. На альтиметре – 7000 футов. Джозеф отпустил его, как и договаривались. Серьезное нарушение со стороны инструктора, но ведь то, что они вообще самовольно прилетели сюда – одно сплошное нарушение. Харри увидел, как Джозеф, который летел слева, прижал руки к бокам и удивительно быстро понесся вниз. Харри остался один. Как всегда в таких случаях. Так многое успеваешь заметить в свободном полете, в шести тысячах футов над землей. Кристина сделала свой выбор в гостиничном номере в одно непогожее утро, в понедельник. Может, она проснулась, измученная этим новым днем еще до его начала. Харри не знал, что она тогда думала. Душа человека – темный, дремучий лес, и тропинку в нем выбираешь сам. 5000 футов. Может, она выбрала верную? Пустой стакан и пустая коробка из-под таблеток. Значит, по крайней мере она не сомневалась. Однажды все это должно было закончиться. Однажды должно. Конечно, потребность покинуть этот мир каким-то определенным образом – это тщеславие, слабость, доступная не каждому. 4500 футов. Слабость других – жить. Просто и счастливо. Да, конечно, не так уж просто и счастливо, наверное, – но все это сейчас внизу, до этого далеко. Если совсем точно – четыре тысячи футов. Он сжал оранжевое кольцо на правом боку, уверенным движением выдернул шнур и начал считать: – Пятьсот один, пятьсот два… |
