— Кто ж тот Вася, какого арестовали? Твой сын небось? — спросила Пелагея, уставясь на Варвару.

— Он лучше сына! Васятка мой зять! Натуральный мужик, не то, что другие козлы. Он трудяга! Свое дело имеет, свой бизнес. Но кто-то позавидовал и нафискалил в налоговую. Те и рады, как воронье, налетели. С неделю у него в бумагах ковырялись, а потом в ментовку сгребли. Да ништяк, ни на того напоролись. Васю уж в какой раз забирают, а через месяц-другой снова отпускают. Сорвут с него мешок денег, а когда их прожрут, заново набрасываются на зятя. Каб не он, налоговая с голоду откинула б копыта. Вот только раньше меня с дому не вывозили, как теперь. Видать, нынче до нитки оберут нас! — вздохнула баба.

— Деньги нажить можно. А и тебя ни на улицу вышибли. Жилье дали. Привели сюда уважительно, под руки. Не орали, не обозвали, культурно обошлись, хоть и милиция. Мы враз смекнули, что ты птица важная! — говорила Наталья.

— Дочка вот ничего не знает. На Канарах канает. Отдыхает вместе с Андрюшкой. Вася их месяц как туда отправил. А с неделю назад, как знал, послал им деньги и телеграмму, чтоб еще побыли там на море. Заботливый он человек, добрый. И мне не велел дочку пугать. Сказал, пусть хоть наши отдохнут бездумно. Не стоит их тревожить.

— Вот это мужик! Да я за таким голышом на край света побежала б, закрыв глаза! — позавидовала Наташка, впихнув в лифчик вывалившуюся наружу грудь.

— Сколько ж годов твоей дочке? — спросила Пелагея.

— Двадцать два! Анжелка рано замуж вышла. Уехала в город враз после школы. Думала, что в институт поступит. Вернется в деревню большим человеком. Врачом иль агрономом. Она и не подумала про то. Даже смеялась над моей мечтой, мол, мамка, теперь врач получает втрое меньше доярки. Зачем стану шесть лет глумить башку за такую вшивую получку, на какую прожить нельзя. Вот и устроилась в парикмахерскую. А через три месяца ученья в мастера взяли. Там и познакомились с Васей.

— А ему сколько годов?

— Тебе что за дело? Все знать охота? Я в его паспорт не смотрела. Какая разница? Живут хорошо и слава Богу.

— То верно! Самое главное, чтоб меж собой дети ладили и жили дружно, — тут же согласилась старуха.

— В каком же бизнесе твой Вася? — спросила Наталья Варвару.

— Не знаю. Зачем мне это? — ответила баба тихо, но соседки ей не поверили.

— А дочка твоя работала?

— Андрюшку растит. А до того, конечно вкалывала!

— Это в парикмахерской она вкалывала? — усмехнулась Наталья едко.

— Ты то знаешь, как там приходится? Пробовала хоть день поработать? Чего скалишься вдурью? Иная, вот как ты, припрется, не умыв рожу, век волосы не чесала, а туда же, изобрази из ней Мерлину Монро! А как, если харя суконная? Однако, требует, мол, я плачу, ты старайся! Вот и вкалывают девчата! Из чертей людей делают. Выходит из парикмахерской иная, батюшки- светы, не узнать ее! Родной мужик глазам не верит, будто любовницу заимел. Эдакая краля появилась! Вся в прическе, маникюре, педикюре, да еще в макияже. Пряма как сексовая бомба! Ни то свой мужик стоит, рот разинув, чужие оглядываются. Вот и посуди, работа это или нет? И таких по городу хоть жопой ешь. А ты скалишься, глупая! Да ежли тебя к моей Анжелке привести, да через пару часов половина городских козлов хвостом за тобой потянутся. Сама себя в зеркале не узнаешь.

— А сколько с меня сдерут за это?

— Краса нынче стоит дорого! Ты то как хотела бы? Сделай с овцы натуральную бабу, да еще дарма! Ишь, губищи раскатала! Все вы в парикмахерскую приходите с немытыми копытами, а уйти хотите на ножках! Да еще кобенитесь перед мастерами, выделываетесь.