– Что вы написали?

Я ответил.

Он засмеялся: «За чтением ваших книг я скоротал пару бессонных ночей. Рад с вами познакомиться. Ну, вам тоже пора принять горячую ванну. Прошу меня извинить». Он поднялся и вышел из бара.

Ужин состоял из морского окуня, молодого картофеля и салата. Я, Зек и Саймон распили бутылку ледяного шабли. Мы с Дениз переоделись в джинсы и свитера, которыми нас снабдили в пабе. В баре сидело около десятка моряков. Камин горел ярко, и от Таркуина шел пар.

– Когда я был маленьким, отец часто рассказывал мне о летающем медвежонке Таркуине, – сказал Саймон. – Я всегда считал, что это сказка.

– Теперь ты узнал правду, – сказал Зек. Он повернулся к Дениз и спросил: – Как он оказался у вас?

– Мы купили его в антикварной лавке в Брайтоне. Меня заинтриговало, что на его форме «крылышки» и с Первой и со Второй мировых войн.

– Да, понятно, – сказал Зек, – он первый раз отправился на войну с отцом ребят.

Воцарилось молчание. Дениз осторожно переспросила: «С отцом ребят?»

– В 1917 году, во Францию. Но сейчас это не имеет никакого значения. – Он кивнул Саймону: – Еще бутылку. – Саймон послушно направился к стойке, а Зек продолжал: – Последний раз я видел Таркуина в 1944 году. Он улетал в оккупированную Францию. Потом, спустя столько лет, вы нашли его в антикварном магазине в Брайтоне.

Моя жена откинулась назад: «Я полагаю, что Таркуин – ваш старый приятель?»

– Можно сказать и так. Я уже вылавливал его из Ла-Манша в 1943 году. Он свалился туда в «харрикейне». На этих истребителях сбили больше немецких самолетов, чем на «спитфайрах». – В его глазах заблестели слезы – Гарри это был или Макс, мы никогда точно не знали.

Саймон вернулся с бутылкой вина. «Пап, с тобой все в порядке? – спросил он, разливая вино по стаканам. – Давай, выпей. Не надо расстраиваться».

– В моей спальне. Красная шкатулка в третьем ящике. Принеси ее, сынок.

Когда Саймон принес шкатулку, Зек поставил ее на стол, открыл и достал оттуда документы и фотографии. Одну за другой он передавал их Дениз: причал в Колд-Харборе; пришвартованный спасательный катер. Фотография армейского офицера, лет шестидесяти пяти, в очках в стальной оправе. Он был седым и обаятельно некрасивым.

– Бригадир Манро, – пояснил Зек. – Дугал Манро. До войны он преподавал археологию в Оксфорде. Потом его взяли в разведку. В Управление специальных операций, УСО. Это было детище Черчилля. Воспламените Европу, сказал он, – и они это сделали. Засылали секретных агентов во Францию и все такое прочее. Здесь, в Колд-Харборе, был секретный объект.

– Ты мне об этом не рассказывал, – сказал Саймон.

– Потому что все, кто здесь жил, давали подписку о неразглашении. – Зек высыпал на стол еще несколько фотографий. – Это – Жюли Легранд. Она хозяйничала в пабе. – На другой фотографии был изображен капитан, опиравшийся на палку. – Джек Картер, помощник Манро. Потерял ногу при Дюнкерке.

Затем из шкатулки был извлечен большой коричневый конверт. Подумав, он открыл его: «Подписка о неразглашении государственной тайны. Черт побери. Мне ведь уже восемьдесят восемь».

Если предыдущие фотографии вызвали интерес, то эти просто потрясли нас. На одной из них на взлетно-посадочной полосе стоял немецкий ночной истребитель «Юнкерс-88С» со свастикой на хвосте, механик в черной форме Люфтваффе, два ангара на заднем плане.

– Что же это, черт возьми, такое? – спросил я.