Сэр Артур долго смотрел на Холмса, а потом негромко рассмеялся.

— Понимаю, — мягко сказал он. — О, я вас понимаю!

— Вы понимаете, что вас обвели вокруг пальца? — спросил Холмс.

— Я все понимаю. Больше ничего не говорите. Когда-нибудь вы убедитесь в моем здравомыслии, и мы вернемся к этому разговору.

Сэр Артур встал, прошел на другой конец комнаты и выдвинул ящик письменного стола. Достал оттуда лист бумаги, вернулся и вручил Холмсу.

— Аккредитив, — пояснил он, — вознаграждение за ваши труды. Надеюсь, этого достаточно?

Холмс едва взглянул на бумагу.

— Более чем достаточно, — ответил он. — Я бы даже сказал, весьма щедро для клиента, который убежден, что меня одурачили марсиане.

— Вовсе нет, мистер Холмс. Я понимаю ход ваших мыслей. Вы необычайно умны, сэр.

— Значит, вы принимаете…

— Я принимаю ваше объяснение как доказательство моей гипотезы, — сказал Дойл. — И мое восхищение не выразить словами. — Он улыбнулся. — Что ж, мы все очень устали. Нужно отдохнуть, а потом — за работу. Нужно поведать миру о чудесах, которые нас ожидают. В знак моего уважения до Лондона вас довезет частный поезд, я позволил себе его нанять.

Холмс поднялся, онемев от возмущения.

— Ваш багаж уже в автомобиле. Джеймс отвезет вас на станцию. Автомобиль не заглохнет, поскольку наши гости сейчас отправились домой. Но они скоро вернутся!

Сэр Артур и леди Конан Дойл проводили нас к подъездной дороге так учтиво, словно не выставляли за дверь — по крайней мере, это почти не ощущалось. Я сел в автомобиль, а Холмс ненадолго задержался: сэр Артур что-то негромко сказал ему и пожал руку.

Холмс присоединился ко мне, несколько смущенный, и Джеймс отъехал. Мотор работал безупречно. Проезжая мимо поля, которое еще вчера было ровной пшеничной нивой, а сегодня оказалось исчерчено особенно мудреной теоремой, мы заметили Роберта с малюткой Робби: они водили зевак вокруг выдавленных в поле рисунков. Оба выглядели опрятнее, чем накануне, — на одежде ни дыр, ни заплат.

Роберт обернулся и проводил нас взглядом — выражение его лица в тени от козырька новой кепки мы не разглядели.

— Холмс, — окликнул я.

Мой друг поднес палец к губам, затем поднял руку и помахал фермеру на прощание. Роберт ответил. На губах Холмса заиграла улыбка.

Когда мы оказались в вагоне частного поезда, Холмс бросился на роскошное кожаное сиденье и расхохотался. Он смеялся так громко и долго, что я испугался, не пора ли моему другу в сумасшедший дом.

— Холмс! — закричал я. — Возьмите себя в руки!

И налил ему бокал коньяка, мимоходом отметив, что это «Наполеон».

Постепенно хохот перешел в тихий смех; мой друг вытер выступившие на глазах слезы.

— Так-то лучше, — сказал я. — Что вас развеселило, черт возьми?!

— Род человеческий, Ватсон, — ответил Холмс. — Род человеческий — неисчерпаемый источник веселья.

— Мне не нравится, что сэр Артур остается в заблуждении. Может, нам стоит вернуться и разыскать плот, на котором его держали похитители?

— Плот, несомненно, пустили ко дну в самом глубоком месте озера. Мы никогда его не найдем, разве что прибегнем к услугам капитана Немо из романов Жюля Верна!

— Вы читали «Двадцать тысяч лье под водой»?! Я потрясен!

— Не читал. А вы прочли и пересказали мне, и очень подробно.