– Я… Я никому ничего не скажу! Буду нем как могила! Эльза, ну пожалуйста, я больше так не буду! Ну Эльза! – в голосе Давида прозвучали слезы и немного истерики.

– Владелец человека Давида человек Марта сказала что уничтожение менее пяти процентов ее детей является этически допустимым, – неожиданно поддакнул Чёрт.

– Чего? – Мех перестал реветь.

– Он же, типа, ваш ребенок! – голос Эльзы раздался из динамика.

– У меня их еще двадцать штук. Пять процентов усушки – в пределах нормы. Ребенком больше, ребенком меньше… – а теперь тетушки Марты. Хм… Последней фразы она точно не говорила.

– Да вы, да вы… Да какие вы мне, нахрен, друзья тогда? – теперь вопль Каца стал возмущенным.

– Хорошие, Давид. Самые лучшие на свете! – Эльза перехватила лом, широко размахнулась и с грохотом вогнала его в щель между шкафом и стеной. Уперлась ногой в стену и потянула. Шкаф со скрежетом рухнул. На верстак. И так, под углом, и остался лежать. Наглухо блокируя дверь.

Воцарилась тишина и какое-то время контуженый грохотом Мех осознавал всю тяжесть своего положения.

– Реебяяят, а может не надо? А как вы без меня все подключать будете, ребяяят? – голос Меха стал заискивающим.

– Чёрт, ты же разбираешься в технике? – уточнила Эльза.

– Я способен провести реверс-инжиниринг любого технического устройства десятой технологической эпохи, – сухо отозвался ИскИн.

– Ага, Сай, тогда надо манипуляторы захватить. Я там видела. Железка, объясни, какие брать надо.

– Грабеж! – возмутился шкаф.

– Ты еще скажи «погром», – передразнил я друга. – У него тут где-то была тележка на приводе.

– Погром! – послушно завопил Кац.

– Давид, давай ты заткнешься, а я не буду объяснять тебе разницу между грабежом и погромом на практике. Поверь, тебе это не надо, – отозвалась Эльза. Она оглядела мастерскую Меха и безошибочно наша заначку с конфетами. И не простыми, а из кондитерской на углу квартала высоток. Там регулярные патрули корпоративных дронов и конфеты добывались только самыми физически развитыми хулиганами местной общины. Рисковое занятие.

– Эй, Эльза, не смей! Я их за такие бабки заказывал! – от жадности шкаф затрясло. Давида можно было понять. В центре вафельных орешков фисташка и крем. А сверху конфеты обсыпаны разноцветными кристаллами карамели и белыми кристалликами соли. Это не я такой большой знаток конфет, это просто Эльза распотрошила заначку Давида и поделилась со мной ее содержимым.

– Уроды! Да я всем расскажу, какие вы неудачники! Да я… – шкаф прям реально зашатался. Ярость голодного Давида была страшна.

– Слышь, Рыжий, кажись, он нам угрожает. Эй, пока еще Мех, ты там мне угрожаешь? – промурлыкала Эльза и сунула руку в карман.

– Нет, это я от эмоций. От эмоций! – почуял неладное Давид.

– А мне кажется, что ты мне угрожаешь, Кац. Ты совсем охренел? Мы тебя даже бить не стали. Видимо, зря… – сколько ласки в голосе. Меня передёрнуло.

– Да я… я погорячился… – угу, а вот и паника. Я бы тоже запаниковал на его месте. Я тоже хорошо знаю этот тон.

– Эльза, я заплачу! – механик банды прибег к самой крайней мере.

– Давид, значит, ты меня обманывал? Что у тебя денег нет… – Эльза обошла ящик по кругу, но так и не нашла отверстия нужного диаметра.

– Нет, то есть, да, то есть, я займу, у мамы займу! – Мех попытался удрать из шкафа, но у него не вышло.