Потом, если Поля о чем-то просила мужа или поручала что-то сделать и ее просьба не расходилась с его планами, он отвечал: «Так точно, мой генерал! Будет исполнено!»

Полина Сергеевна заканчивала маникюр, покрыла ногти лаком, когда раздался телефонный звонок. Вначале она не поняла, кто говорит.

— Кто-кто? Люся? Простите?

— Полина Сергеевна, я, Люся Камышева. Забыли? Ну, Юся!

— Ты? — ахнула Полина Сергеевна. — Зачем ты? Почему? Что случилось?

— Я приезжаю.

— Приезжаешь? — переспросила Полина Сергеевна. — В каком смысле?

— В смысле самолетом прилетаю.

— Зачем?

— Повидаться и вообще. Хорошо, что у вас телефон старый, а то я ведь ни одного номера не знаю.

«Нормально матери не знать, где обитает ее сын? — подумала Полина Сергеевна. — Господи, еще бы тысячу лет не знала! Чтоб ты провалилась, сгинула! Почему ты не сгинула?»

Полина Сергеевна закашлялась, потому что испугалась, не произнесла ли последний вопрос вслух.

Опасения были напрасны.

— Сеня может меня встретить? — спокойно спросила Юся. — Рейс из Нью-Йорка.

— Арсений в командировке, — зачем-то соврала Полина Сергеевна.

— Сама доберусь. Вы по старому адресу?

— Да.

— Тогда до свидания!

Полина Сергеевна положила трубку. Посмотрела на свои руки — незастывший лак на трех ногтях размазался. Надо перекрашивать.

Господи! Перекрашивать! Маникюр! Когда рушится наступившая после стольких испытаний, горя, страха и отчаяния спокойная, тихая, счастливая жизнь!

Если бы Полине Сергеевне сказали, что в ее квартире поселится цыганский табор, который с утра до вечера будет горланить песни и танцевать, что в ее дверь станут названивать подозрительные личности — то ли наркодилеры, то ли скупщики краденого, она испугалась бы меньше.

Часть первая

Они были соседями по даче. Люся на двенадцать лет старше сына Полины и Олега. Маленький Арсений не выговаривал «Люся» и звал ее Юся. Как большинство девочек, Юся обожала младенцев, катала Сеню в колясочке, кормила из бутылочки, днями пропадала на их участке. «Нянька у вас теперь бесплатная», — усмехалась мама Юси, шумная и бесцеремонная Клавдия. Услуги няньки Полине не требовались, не покидал страх, что Люся, которая видит в младенце большую игрушку, нечаянно нанесет вред ребенку. Но девочка так радовалась каждому движению малыша, что отправить ее со двора не поворачивался язык.

«Из нее получится хорошая мать», — говорила Полина. В двенадцать лет уже было ясно, что интеллектуалки из Люси не вырастет. Училась она плохо, книжек не читала, и круг ее интересов ограничивался недетскими телепередачами про модных эстрадных див. Коротконогая, пухленькая, она обещала стать девушкой с аппетитными формами, а после тридцати превратиться в копию своей мамы — бочкообразную женщину с тремя подбородками, маленькими толстыми руками, которыми не дотянешься спину почесать. В наивности, неразвитости, восторженности Люси была трогательная девчоночья прелесть. Ее непрекращающийся щебет не раздражал, как не раздражает пение птиц. Она напоминала цветочек в бутонной стадии, про который знаешь, что, распустившись, он не будет представлять собой ничего особенного, но пока радует глаз.

На следующее лето годовалый Арсений, по-домашнему — Сеня, уже смешно топал, норовил обследовать неположенные места вроде уличного туалета, схватить опасные предметы вроде серпа или вил, заглянуть в колодец, откушать гранул удобрений.