Он устал от посетителей и медицинского персонала. Ему необходимо было побыть одному. Яхта должна стать для него убежищем.

– Ты не смеешь так поступать с нами или с ней! – загрохотал отец. – О вашей свадьбе мы договорились уже давно. И Натаза надеется, что сейчас, когда ты вернулся домой, эта свадьба наконец состоится. Мы с матерью хотим внуков.

Их семьи дружили давно. Сестра Никоса, Джи, и Натаза Лендер были близкими подругами. Никос радовался, что ему из-за службы в армии удалось уклониться от этого брака.

– Очень жаль, потому что я никогда не занимался с ней любовью и не просил ее руки. Я думал, что она уже давно обо мне забыла.

Натаза была привлекательной девушкой и, вероятно, стала бы хорошей женой и матерью, но Никоса она никогда не интересовала. К счастью, он действительно с ней не спал. А после встречи со Стефани мысли о Натазе или любой другой женщине вызывали у него лишь неприязнь.

– Вздор! Она любит тебя.

– Это не имеет значения, потому что я не люблю ее и никогда не любил. Ты напрасно надеешься, что я на ней женюсь.

Щеки отца стали багровыми.

– Ты не знаешь, что говоришь!

– Знаю. Натаза – прекрасная девушка, но она не для меня. – Если только у нее нет каких-то своих планов. Что-то подозрительное было в том, что она его так долго ждала. – Боюсь, что брак между нами – это лишь плод вашего воображения.

–  Как ты смеешь! – взвился отец.

–  А как смеешь ты? – парировал Никос. – Будь любезен, скажи Натазе и ее семье, что я недостаточно здоров и не могу встретиться с ними. В конце концов они все поймут. Не надо превращать это в кошмар!

Никос и так страдал от ночных кошмаров после того, как рыбацкая лодка, оснащенная наблюдательным оборудованием, была взорвана. Тогда и погиб Кон. Если бы Никос в это время не находился под водой в поисках пробоины, он погиб бы вместе с ним.

Когда Ника подобрали, он был без сознания. Доктора предупредили, что он не сможет ходить из-за ранения в нижнюю часть позвоночника, однако они ошиблись. Никос выкарабкался из этой беды с многочисленными шрамами и ограниченной подвижностью. И никто не мог сказать, поправится ли он полностью.

– Мы обсудим это позже, – вмешалась мать, пытаясь утихомирить спорщиков.

Сколько Никос себя помнил, она всегда старалась их помирить. Он любил ее за это, но понимал, что некоторые вещи не изменятся никогда…

– Нам нечего обсуждать.

Его военная карьера закончилась. И жизнь тоже.

Никос жаждал остаться в одиночестве, но пока был вынужден терпеть присутствие родителей. Завтра утром он освободится от них.

Он уже договорился с Янисом, который заедет за ним и отвезет его к морю. Оказавшись на борту «Диомеда», он запрется в каюте. Желание напиться до потери памяти становилось все сильнее.

Лимузин подъехал к маленькому аэропорту недалеко от Афин. Никос судорожно вздохнул, открыв дверцу и взяв свои костыли. Вместе с родителями он направился к личному самолету отца.

Никос расположился в салоне. Родители вдруг непривычно затихли. Положив на пол костыли, он застегнул ремень. Им предстоял сорокаминутный перелет через Эгейское море к острову Хиос. Оттуда на вертолете они должны были перебраться на Инус, где был их дом.

Невидящим взглядом Никос смотрел в иллюминатор, пока усталость не сморила его. Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза. Упоминание о браке пробудило в нем мысли о другой женщине, из далекой страны, которую он покинул два с половиной месяца назад, да так внезапно, что до сих пор не мог оправиться от боли.

Стефани Уолш получила от него корзину цветов и записку. Это был удар прямо в сердце. Никос представлял, как ей было больно, потому что, посылая прощальный дар, он сам мучительно страдал.