Энн сдвинула брови, и все ее нетерпение прорвалось наружу.

— К чему эти игры, Марсело? Вы же знаете обо всем, что здесь происходит! Вы глаза и уши Рубена, вам все известно, в том числе сплетни и пересуды. Да что там — вы зачастую узнаете обо всем раньше Рубена!

Губы Марсело слегка дрогнули, словно он готов был улыбнуться, но глаза смотрели печально.

— Это и благословение, и проклятие, сеньора. Иной раз лучше вообще ничего не знать.

И с легким поклоном он повел Энн в кабинет своего шефа. Энн уже с порога увидела Рубена, стоявшего к ней спиной у окна и, казалось, поглощенного созерцанием чего-то очень интересного во внутреннем дворике. Окно было залито теплым золотистым светом, в небе все еще сияли розовые отблески зари.

Рубен медленно отошел от окна и, приблизившись к массивному креслу, обитому бархатом винно-красного цвета, так же медленно опустился в него.

На Энн он не смотрел. Даже, похоже, намеренно старался не встречаться с ней взглядом. Сердце Энн на мгновение замерло, а потом рухнуло куда-то в бездну. Случилось что-то очень плохое.

Глава одиннадцатая С ТОБОЙ — ХОТЬ НА КРАЙ СВЕТА

— Скажи мне, — одними губами прошептала Энн. — Что случилось?

— Подойди сюда.

Но Энн, терзаемая страхом, была не в силах сдвинуться с места.

— Сначала скажи, — настойчиво повторила она. — Я хочу знать.

Рубен поднял голову и встретил взгляд Энн. Его глаза на мгновение полыхнули таким огнем, что Энн невольно попятилась.

— О Стивене я еще ничего не знаю. Это касается тебя.

Энн робко сделала шаг вперед. В голове у нее по-прежнему стоял туман, и она потерла лоб в надежде, что мысли немного прояснятся.

— Меня? — недоуменно спросила она.

— Да, моя верная жена, именно тебя.

— Чего ты снова наслушался? О чем идет речь?

— Чего я снова наслушался? — повторил ее слова Рубен, подчеркнуто выделяя каждый звук, словно перетирал зубами камни. — Нет, я просто кое-что узнал, причем нечто весьма и весьма интересное.

— Ничего не понимаю.

— Блефуете, сеньора. — Рубен поднялся с кресла и подошел ближе. Он был в обычных белых хлопковых брюках и свободной рубахе, расстегнутой на груди. — Присядь-ка.

Энн бессильно опустилась на первый попавшийся стул.

— Ты меня совсем сбил с толку. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Не имеешь понятия?

Энн невольно съежилась, когда Рубен медленно обошел ее стул, заложив руки за спину и сурово нахмурившись. Но что за чушь он несет? За все это время она никуда не выходила, ни с кем не встречалась, с чего он вдруг взбесился?

— Какое все это имеет отношение к Стивену?

— К Стивену — никакого, а вот к твоим многочисленным любовным интрижкам — самое прямое.

Любовным интрижкам? Он что, с ума сошел? Как могла прийти на ум Рубену такая глупость?

— Ну так как? — Рубен остановился прямо перед ней, покачиваясь на каблуках. — Ты даже не собираешься оправдываться?

На лбу Энн выступили капельки пота.

— Как я могу оправдываться, когда толком не знаю, в чем меня обвиняют?

— Сколько у тебя было любовников, Энн?

Несмотря на теплое солнышко, согревавшее комнату, по телу Энн побежали струйки холодного пота.

— У меня вообще не было любовников. — А пленка доказывает обратное.

— Не может такого быть!

— Ошибаешься.

— Ты хочешь сказать, что я снята в постели с мужчиной?

— Нет, но ведь посторонние мужчины посещали твою комнату, разве не так?

Господи, как он узнал? А, ясно — Каролина! Как точно она выбрала время, чтобы нанести удар.