— И каковы же результаты?

— Отпечатки пальцев на подсвечниках принадлежат мистеру Лансу Гереро. Вот увеличенные фото отпечатков.

— Обвинение может ввести фото в машины, — кивнул судья-контролер.

— Благодарю вас, сержант. Прошу, мистер Рондол, — помощник прокурора был со мной подчеркнуто вежлив. Он жалел меня. Он знал, что я загнан в угол и стою там со связанными руками. Я даже не волновался больше. Странное оцепенение охватило меня. Я не мог защищать Гереро. Даже лучший в мире альпинист не может влезть по абсолютно вертикальной отполированной стене. А дело Гереро было именно такой стеной. Я мог только броситься на колени и просить суд, чтобы он пожалел Гереро, пробившего голову девчонке, и Язона Рондола, который на глазах у всех теряет свое профессиональное лицо. Что я мог спросить сержанта? О чем? Поставить под сомнение результаты анализа крови? Попросить объяснить мне, что такое дактилоскопический отпечаток? Я И так уже видел, что это были одни и те же отпечатки. Я даже был уверен в этом до суда.

— У защиты нет вопросов к свидетелю.

— Хорошо, — сказал судья-контролер. — Мистер Магнусон, можете вызвать вашего следующего свидетеля.

— Обвинение вызывает полицейского врача Джеймса Вандершмидта.

Мистер Вандершмидт привычно занял свое место, привычно прижал ладонь к стеклу регистрационной машины, привычно повернул голову в сторону стола обвинения. Он был абсолютно лыс. Голова его сияла, отражая свет ламп. Зато короткая бородка начинала расти от самых глаз.

— Мистер Вандершмидт, — сказал обвинитель, — вы проводили вскрытие тела мисс Уишняк?

— Да.

— Что вам удалось установить? Только, пожалуйста, не вдавайтесь в детали. У меня есть акт вскрытия, и если защита не будет настаивать, мы просто введем его в машины.

— Если, как вы говорите, не вдаваться в детали, то можно сказать, что смерть мисс Уишняк была вызвана ударом тяжелого металлического предмета с довольно тонким закругленным краем. Именно этот край способствовал тому, что из четырех нанесенных ран две оказались смертельными.

— Мистер Вандершмидт, — спросил помощник прокурора, — мог ли подсвечник быть именно тем орудием, при помощи которого были нанесены раны?

— Да, мистер Магнусон.

— Были ли обнаружены на теле убитой какие-нибудь следы борьбы?

— Нет, мистер Магнусон.

— Можно ли по характеру ран установить, были ли они. нанесены спереди, сбоку, сзади?

— С абсолютной уверенностью нет, поскольку вполне вероятно, что в момент удара или перед ним жертва могла повернуть голову, но скорее всего удар был нанесен сзади.

— Благодарю вас, доктор. Защита, свидетель в вашем распоряжении.

Что я мог спросить? Тонкими вопросами вынудить доктора признать, что убийца, быть может, стоял не позади, а сбоку? Ура, колоссальная победа! Неожиданный поворот в ходе процесса! Обвинение посрамлено! Знаменитый адвокат Язон Рондол ставит в тупик обвинение, доказав, что его подзащитный раскроил голову девушке, стоя не сзади, а сбоку!

— У защиты нет вопросов.

Место доктора занял крошечный человечек с оттопыренными, как у мышки, ушами. У него была вытянутая мордочка с мигающими глазками. Я подумал, что, если в зале суда была бы кошка, она обязательно бросилась бы на эту мышку. Мышка назвалась профессором Вудбери и не без гордости сообщила суду, что заведует лабораторией звукозаписи в Шервудском университете и служит консультантом в двух фирмах, выпускающих пластинки.

Выяснилось, что согласно акту осмотра квартиры Джин Уишняк там был обнаружен магнитофон и двенадцать кассет. На одиннадцати были музыкальные записи, на двенадцатой — запись женского и мужских голосов.