Мужчина как будто играл с ними, двигаясь с плавностью и изяществом и нанося смертоносные удары когтями. Даже получая ранения, Арран едва обращал на них внимание.

 Великолепный боец, благородный воин. И, какое то, время он принадлежал ей.

 Все ее душевные муки стоили тех драгоценных часов. Но если бы ей довелось пережить их снова, она пошла бы на это, не задумываясь.

 Когда она думала о тех днях рядом с Арраном, потраченных впустую, ей хотелось кричать от отчаяния. Так или иначе, она ускользнет от Джейсона и сделает все возможное и невозможное, чтобы загладить свою вину перед Воителем.

        Если только он не убьет тебя перед этим.      

 Ронни вздрогнула, вспомнив о пророчестве. Она наблюдала, как Арран толкнул Дейла локтем, прежде чем развернуться и вонзить когти во второго Воителя.

 Она могла бы наблюдать за ним хоть весь день. За легкой улыбкой на лице, с которой он отправлял врага в нокаут. За тем, как сверкали вызовом его белые глаза. За тем, с каким изяществом перекатывались мускулы под белой кожей его ипостаси Воителя.

 Ронни прекратила разглядывать Аррана, когда обнаружила, что его взгляд сосредоточился на ней. На несколько мгновений, он усилил свою атаку, но после увидел стоящего рядом с ней Джейсона.

 Заметив вспышку боли и предательства в его глазах, Ронни хотелось зарыдать от отчаяния. Но, каким то образом, она сдержала слезы, застилавшие глаза.

 На кону была не только ее собственная жизнь, но также жизни Энди и Аррана, и всех людей, живущих на планете. Она не станет вестником погибели мира, не присоединится ко злу. Ни сейчас, ни потом.

 Но, для начала, она должна сделать все, чтобы Джейсон поверил в ее согласие.

 – Скажи ему, – сказал Джейсон, не терпящим возражения тоном.

 Опустив руки, Ронни сжала кулаки, игнорируя крики умирающей в ее груди души.

 – Арран! Остановись.

 ***

 Малкольм редко отдавался своей силе так, как делал это сейчас. Чувствуя… правильность каждой молнии, обрушенной на головы своих врагов. Каждый разряд высвобождал боль, запертую внутри него.

 За шрамы. За судьбу Воителя. За убийство Дункана. За смерть Ларены.

 Глаза защипали слезы при мысли, что кузина ушла из его жизни навсегда. После всего, что с ним произошло, она была единственной, кого он подпустил к себе.

 Ларена знала, как заставить его слушать, даже если он этого не хотел. Что он будет делать теперь, когда ее больше нет?

 Глаза Малкольма резко распахнулись, его молнии, внезапно, исчезли. От малейшей попытки вдохнуть, все его тело пронзала острая боль. Она была ослепляющей, мучительная агония увеличивалась с каждой секундой. Кровь горела огнем, воздух покинул легкие и приходилось прилагать огромное усилие, чтобы вдохнуть.

 – Уже не такой могучий, да, Воитель? – спросил женский голос сзади.

 Малкольм посмотрел вниз и увидел острие кинжала, торчащее из его живота. Слабость охватила все его тело, говоря, что его конец близок.

 Клинок был смазан кровью Драу.

 ***

 Фелан сорвался с места, намереваясь вонзить свои когти в первую же Драу на своем  пути, как вдруг в него врезалось что то сбоку и втолкнуло в маленькое помещение.

 Он ударился головой обо что то твердое и, осмотревшись, понял, что попал в ванную комнату. Фелан зарычал и стер кровь, которая побежала из раны на виске. Повернув голову, мужчина увидел Харона. Тот стоял у двери спиной к нему и глядел за угол.

 – Что за херня?

 – Спасаю твой чёртов зад, идиот, – прошептал Харон через плечо.