Лекса покоробило напоминание о позорном для него происшествии, но он знал: прояви он возмущение или злобу, это еще больше уронит его в глазах отца и сослужит ему дурную службу. И потому Якут-младший почтительно склонил голову, с трудом подавляя раздражение, чтобы оно не проявилось в интонации.

 – Я твой верный слуга, отец. И я не жду от тебя никаких подарков. И не прошу ничего, кроме твоего доверия и благосклонности.

 Якут усмехнулся:

 – Говоришь как политик, а не как солдат. Мне в моем положении, Алексей, не нужны политики.

 – Я солдат, – поспешил заверить его сын, поднимая голову и наблюдая, как отец продолжает кочергой ворошить поленья; одно развалилось, выбросив сноп искр. Искры, потрескивая, гасли, и только это потрескивание нарушало тяжелую тишину, повисшую в комнате. – Я солдат, – повторил Лекс. – И я хочу служить тебе, отец, клянусь.

 Насмешливое хмыканье, но на этот раз взлохмаченная голова повернулась, и Якут через плечо посмотрел на Алексея:

 – Клянешься, сынок. Я не верю словам. Но в последнее время слышу от тебя только слова и не вижу никаких дел.

 – Как я могу что-либо предпринимать, если ты держишь меня в неведении? – Когда пылающие огнем глаза прищурились и застыли на нем, Лекс поспешил добавить: – На территории я случайно столкнулся с воином, он рассказал мне, что недавно было убито несколько G1. Он сказал, что Орден связывался с тобой, чтобы предупредить об опасности. Отец, ты должен был рассказать

 мне об этом. Как начальник твоей охраны, я заслуживаю того, чтобы получать информацию

 – Заслуживаешь? – прошипел Якут, едва разжав зубы. – Алексей, пожалуйста, скажи мне, с чего ты взял, что ты чего-то заслуживаешь?

 Лекс молчал.

 – Нечего сказать, сынок? – Губы Якута растянулись в глумливой усмешке. – Несколько лет назад одна глупая женщина так же, как и ты, пыталась убедить меня, что она чего-то заслуживает, пыталась пробудить во мне чувство долга. Возможно, даже милосердие. – Якут рассмеялся, отвернулся к камину и продолжил ворошить угли. – Не сомневаюсь, ты помнишь, чем это для нее закончилось.

 – Я помню, – осторожно подтвердил Лекс, удивившись, что у него мгновенно пересохло в горле.

 Словно саламандра, из огня в камине возникли картины прошлого.

 Север России, студеная зима, он – маленький мальчик, ему едва исполнилось десять, и он единственный мужчина в их маленькой семье. Кроме матери, у него больше никого не было. Она единственная знала, какой он, и любила его, несмотря ни на что.

 Он очень волновался в тот вечер, когда она собралась вести его знакомиться с отцом. Она сказала, что Лекс – ее тайна, которую она долго хранила, ее единственное маленькое сокровище. Зима в тот год выдалась суровой, а они были бедны. В стране царил беспорядок, и было опасно в одиночку воспитывать такого ребенка, как он. Они нуждались в защите, в надежном убежище. И его мать все свои надежды возлагала на его отца. Она верила, что он с готовностью раскроет свои объятия родному сыну.

 Сергей Якут встретил их холодно, с трудом скрывал клокотавшую в нем ярость. И вместо защиты выдвинул им ужасный ультиматум.

 Лекс помнил, как его мать молила Якута приютить их... категоричный отказ. Он помнил, как красивая гордая женщина упала на колени и умоляла позаботиться хотя бы о сыне.

 Ее слова до сих пор звучали в ушах Алексея: «Он твой сын! Неужели он ничего не значит для тебя?! Неужели он не заслуживает большего?»

 Ситуация мгновенно вышла из-под контроля.