— Трудным было это ожидание? — спросил он отрывисто. Рука мужа уверенно двинулась туда, где ее бедра прижимались к нему.

Она молча кивнула.

— Следующего раза ждать не придется.

Лишь спустя какое-то время до нее дошел смысл сказанного, но Амалия до конца не была уверена, что правильно поняла. Заинтригованная не свойственными Жюльену смешливыми нотками в голосе, она откинула голову назад, вглядываясь в мощную темную фигуру рядом.

Но сомнения исчезли, не успев окрепнуть, ибо его губы вновь сомкнулись с ее губами, а его руки, сжимавшие бедра прижали их к вновь восставшей горячей и твердой плоти.

Ушел он еще затемно, быстро соскользнув с кровати. Сквозь сон Амалия видела, как муж наклоняется, собирая одежду или, быть может, отыскивая халат. Она попыталась возразить, остановить его, но была вознаграждена сладким прощальным поцелуем. Амалия слышала звук удалявшихся шагов, скрип раздвижных дверей, когда они открывались и закрывались.

— Мамзель хорошо выглядит сегодня!

Амалия, сидевшая за туалетным столиком, с благодарностью приняла комплимент от горничной, которая укладывала ей волосы. В глазах девушки было понимание и скрытый восторг. Причиной тому была, вероятно, неубранная постель со слишком заметными следами бурно проведенной ночи. Ругая себя за предутреннюю истому и лень, которые помешали встать пораньше, чтобы скрыть эти предательские следы, Амалия решила поступить по-житейски просто.

— Спасибо, Лали! — сказала она весело. — Я думаю, ты догадываешься, почему.

— О, мамзель! — Горничная изобразила саму невинность.

— Я не имею ничего против, если ты будешь в курсе моей личной жизни, раз уж так приближена ко мне, — продолжала Амалия. — Я доверяю тебе, Лали. Но мне было бы неприятно узнать, что обо мне судачат на плантации. Надеюсь, ты понимаешь?

— Ах, нет, мамзель! Я никогда так не сделаю! — заверила она, молитвенно сложив руки. — Слишком многим я обязана вам.

— Я уверена, что смогу рассчитывать на твою преданность, — улыбнулась Амалия.

— Ну, конечно, мамзель! — ответила девушка с жаром, на минуту переставая заплетать шелковистые пряди волос. — Всегда и во всем!

Когда горничная ушла, забрав в стирку простыни, Амалия в последний раз взглянула на себя в зеркало и поняла, что служанка не лукавила: выглядела она сегодня действительно великолепно. Нежный румянец покрывал щеки, глаза лучились радостным светом, кожа, приоткрытая скромным декольте на платье из синего муслина в рубчик отливала перламутром. Амалия чувствовала необыкновенный прилив сил. Новый день не казался больше пустым и бессмысленным, как прежде, а был наполнен ожиданием случайных встреч и необыкновенных впечатлений.

Пружинисто повернувшись, Амалия направилась к двери. Она шла и чувствовала, как несмотря на панталоны, бедра во время ходьбы прижимаются друг к другу, чего раньше она никогда не замечала. Теперь многое (покачивание бедер, шелест юбок, интонации голоса) ощущалось Амалией по-новому — с позиции взрослой женщины. Она понимала это, и с лица не сходила радостная улыбка.

Когда Амалия раздвинула входную дверь, в спальню почти впал Айза, который сидел, прижавшись спиной к двери, и терпеливо ждал выхода хозяйки. Он с трудом поднялся на ноги, прихватив толстую подстилку, на которой спал, разгладил складки на ней и сунул под мышку. По молчаливому знаку Амалии негритенок, отступив, пропустил хозяйку вперед. Он немного замешкался, укладывая подстилку в деревянный ящик, в котором хранилась всякая всячина: шляпы для верховой езды, хлысты, зонтики и промасленные дождевики, и все-таки успел, обогнав Амалию, распахнуть перед ней дверь в столовую.