Его душа боролась с охватившей ее болью. Кэрли повернула лошадь, хлестнула ее и помчалась галопом по тропе. Если бы ты любил меня, сказала она. Нет, это неправда. Он действительно любил Кэрли. Так сильно, что для него не было большей утраты, чем потерять ее. Рамон смотрел на удаляющуюся Кэрли, и ему казалось, что из его жизни уходит свет и он остается во тьме.

На душе Рамона лежала свинцовая тяжесть. Разве можно так сильно любить и ненавидеть? Ненавидеть и по-прежнему желать ее?

Рамон закрыл глаза, стараясь не вспоминать обнаженного кузена и его руки на груди Кэрли. Любой другой прикоснувшийся к ней был бы уже мертв. Но Анхел — член семьи. Он из рода де ла Герра и стал такой же жертвой обмана, как и Рамон.

Он повернул коня и остановился лишь на вершине холма, желая убедиться в том, что Кэрли благополучно добралась до ранчо. Ему показалось, что она очень расстроена, но он не был уверен в этом. Возможно, Кэрли все же по-своему любила его.

Ее лошадь спускалась в долину. Кэрли сидела в седле прямо и гордо. Интересно, о чем она думает, раскаивается ли в своем поступке? Хочет ли вернуться в Лас-Алмас?

Рамон смотрел на нее, желая повернуть время вспять. Если бы ему удалось начать все заново, возможно, она полюбила бы его так сильно, что не стала бы изменять ему.

Маленькая фигурка скрылась за подъемом. Рамон повернул коня, поднялся на край каньона, остановился и прислушался к стуку копыт — кобыла Кэрли шла по каменистой тропе.

Когда стихли все звуки, кроме шелеста листвы, Рамон понял, что придется смириться с утратой и принять реальность.

С прошлым покончено. Как и Андреас, Кэрли умерла для Рамона, перестала быть частью его жизни. Вчера он виделся со старым падре Ринальдо, и тот сказал ему, что необходимые документы, вероятно, хранятся в миссии в Санта-Барбаре. Если Рамон достанет их, у него появится надежда вернуть семейные земли.

Но впервые после смерти отца и брата ему это стало безразлично.

Глава 17

— Неужто моя племянница возвращается на ранчо?

Флетчер Остин стоял у окна в sala и смотрел на долину, где в высокой желтой траве росли дубы. Рита Салазар, взятая им на работу перед замужеством Кэрли, ответила:

— Si, сеньор Флетчер. По-моему, это она.

Рита была наполовину испанкой, наполовину индианкой из племени мивок. Флетчеру нравились ее зрелое тело, длинные блестящие черные волосы, полные губы. Он нанял ее для работы на кухне, но обрадовался, когда она стала согревать его постель.

Рассеянно похлопав Риту по заду, он пристально взглянул на маленькую фигурку приближающейся Кэрли, ощущая тревогу и неожиданную теплоту. Флетчер не знал, чем вызвано ее появление. Возможно, это просто визит. Он и сам собирался навестить племянницу и проверить, все ли с ней в порядке. Впрочем, не исключено, что она получила урок и решила вернуться домой.

Как ни странно, Флетчер надеялся на это, ибо понял, что скучает по ней.

Но даже если Кэрли действительно возвращается, он не откажется от своей женщины. Племянница уже не так невинна, как прежде. Рамон де ла Герра имел дурную репутацию. Кэрли, конечно, уже научилась ублажать мужчину, как это умела делать Рита. Флетчер годами обходился без женщин, боролся с любыми проявлениями слабости. Но появление в доме Кэрли пробудило в нем потребность в женской ласке. Хорошо, что теперь здесь Рита.

Флетчер жестом отправил женщину на кухню и пошел открывать дверь.

— Кэрли, дорогая. Рад тебя видеть. — Он улыбнулся. — Я уже начал беспокоиться. Еще несколько дней без весточки от тебя, и мне пришлось бы отправиться в Лас-Алмас.

Он отметил ее утомленный вид. Один из ковбоев поспешил к Кэрли, чтобы помочь ей спешиться. Глаза девушки были потухшими и опухли, словно она недавно плакала.

— Простите, дядя Флетчер, что не написала.