Агафья, вспоминая своих шустрых гостей, разногласия подтвердила: «Цё за вера у них — масло из бутылки едят, молоко сушеное едят, консерву едят. Едак-то надо в миру и жить». Не понравились Лыковым и другие «мирские» привычки неожиданных квартирантов, например справлять ночью нужду в ведерко, не выходя из избы. При всей запущенности быта это для Лыковых было неприемлемо, нетерпимо. Разъяснений и оправданий Карп Осипович слушать не захотел: «У себя там правьте как пожелаете.

А тут в доме хозяин — я». На том союз и окончился, к обоюдной радости тех и других. Навещал Лыковых с той поры один Ерофей. В его жизни в прошлом году случился крутой поворот. Повздорив с начальством, на старой своей работе остаться он посчитал невозможным и подался в охотники. Таежным любительским промыслом он занимался всегда и считал себя годным для охоты профессиональной.

В трех часах хода от Лыковых Ерофей построил избушку и в октябре в нее перебрался. Зима показала: таежный промысел — дело тонкое, нужен опыт и знание. Пушнины добыл Ерофей раза в четыре меньше, чем взяли охотники с опытом. Ему, правда, сильно не повезло — оказался по пояс в воде и шел потом три часа к зимовью. В результате обморозил на ноге пальцы и застудил колено. Нога болела, гноилась. По всем правилам по рации надо было вызывать вертолет. «Не позволило самолюбие — проверял капканы, надевая на одну ногу валенок, на другую — сапог». Ближайшей лечебницей для охотника стала избушка Лыковых. Врачевала Агафья тем, чему научил ее красноярский доктор Игорь Павлович Назаров, — парафином и припарками из пихтовой хвои.

Лечение было успешным — Ерофей без богатой добычи, но вместе с остальными охотниками выбрался из тайги…

Сейчас кружком мы сидим у натопленной печки. Дымится в кастрюльке картошка. Макаем горячие клубни в соль и искренне хвалим — никто из нас и нигде не ел столь вкусной картошки. В Москве ученые, с благодарностью приняв присланную от Лыковых Ерофеем посылку, размножили этот сорт, назвав его «Лыковским». Сюда же в тайгу доставленный сорт «синеглазка» был решительно забракован: «Цё за картошка — вода, никакой сытности».

Прижилась у таежной избы скотина. Осенью, завернув сюда — взглянуть на избу, Николай Николаевич Савушкин привез в компанию Муське еще одну козочку и козла. И есть уже прибавленье в семействе — бегает у загона, не страшась холода, вполне окрепший козленок, а в избе по лавкам и по скамейкам скачет прелестное десятидневное существо серовато-кофейного цвета с белой отметиной на ноге. «Мальчик…

Мальчиком назвала. — Агафья прижимает к себе козленка, целует белое пятнышко у копытца. — Тятя-то был бы рад. Ждал. Да вот не дождался».

Козленок, родившись, насосался из вымени материнского молока и никак не хотел пить из чашки. Изобретательная Агафья сшила «вымя» с удобным сосочком из бересты и на руках теперь поит козленка.

По странному совпадению Карп Осипович Лыков умер в тот же день — 16 февраля, — в какой двадцать семь лет назад умерла жена его Акулина. Тщательно, вместе с Агафьей, мы посчитали: умер на восемьдесят седьмом году. Умер, можно сказать, от старости.