|
И в трубе, без конца, без конца, звуки чьей-то
мольбы.
На лице у меня поцелуй, – о, вчерашний, недавний
По лесам и полям протянулась дорога Судьбы.
Далеко, далеко, по давнишней пробитой дороге,
Заливаясь, поет колокольчик, и тройка бежит.
Старый дом опустел. Кто-то бледный стоит
на пороге.
Этот плачущий – кто он? Ах, лист пожелтевший
шуршит.
Этот лист, этот лист... Он сорвался, летит,
упадает...
Бьются ветки в окно. Снова ночь. Снова день.
Снова ночь.
Не могу я терпеть. Кто же гам так безумно
рыдает?
Замолчи О, молю! Не могу, не могу я помочь.
Это ты говоришь? Сам с собой – и себя отвергая?
Колокольчик вернись С привиденьями страшно
мне быть.
О, глубокая ночь! О, холодная осень! Немая!
Непостижность Судьбы: – Расставаться, страдать,
и любить.
Хрустальный воздух
Какая грусть в прозрачности Небес,
В бездонности с единственной Звездою.
Изваян, отодвинут в Вечность лес,
Удвоенный глубокою водою.
Из края в край уходит длинный путь.
Хрустальный воздух холоден, без ласки.
О, Май, ужель ты был когда-нибудь?
Весь мир – печаль застывшей бледной сказки.
Прощай
Мне жаль. Бледнеют лепестки.
Мне жаль. Кругом все меньше света.
Я вижу, в зеркале реки
Печаль в туманности одета.
Зажглась Вечерняя Звезда,
И сколько слез в ее мерцаньях.
Прощай. Бездонно. Навсегда.
Застынь звездой в своих рыданьях.
Поля вечерние
Поля вечерние. Печальные закаты.
Холодность бледная осенних облаков.
В грустящей памяти виденья тесно сжаты.
Созданья дней иных и невозвратных снов.
Тихонько сетуя, печалясь, и тоскуя,
Беззвучно шепчутся поблекшие мечты.
И словно чудится прощальность поцелуя
В туманном шествии вечерней темноты.
Створки раковин
Створки раковин я вижу на песке.
В створках раковинок кто-то жил когда-то.
Чайка белая мелькнула вдалеке.
– Помнишь брата?
Чайка, помнишь? Чайка, помнишь? – Нет пути
Речь вести со всем кругом, что так люблю я.
Лишь одно могу – узоры слов сплести
Из стихов и поцелуя.
Не погасай
«Не погасай, – она сказала, —
Твой свет восторг. Не погасай».
О, нашей власти слишком мало,
Чтоб не уйти в закатный край.
Закат алеет нежной кровью,
И стынет в бездне голубой.
Не плачь, припавши к изголовью.
Я умер, пусть. Я был с тобой.
Телесность
О, храм из белых облаков,
Из темных туч, и тучек рдяных,
Зачем порваться ты готов,
Не просияв и двух часов,
Пока я медлю тут в туманах?
Я ждал, я долго ждал и ждал,
Моля мучительно бездонность,
Чтоб полог неба заблистал,
Чтоб белым он и алым стал,
Чтоб, наконец, зажглась червонность. |
